Тихий дом

– У меня есть ряд вопросов относительно материала о группах смерти, – майор развернул к ней свой стул так, чтобы они могли прямо смотреть друг на друга.

– У вас? – Не смогла она скрыть удивления. – Могу я взглянуть на ваше удостоверение?

– Можете, – Замятин выудил корочку из внутреннего кармана куртки и протянул собеседнице. – Но разве в удостоверении дело? Вы озвучили эту историю на всю страну, я всего лишь хочу уточнить некоторые детали.

– Какие именно? – Спросила она, разглядывая документ.

– Откуда вам поступила информация о существовании этих сообществ?

– Что значит «поступила информация»? Я сама узнала об их существовании.

– Каким образом?

– Не понимаю, какое это имеет значение в свете того факта, что эти группы существуют и представляют реальную угрозу для подростков? Этим делом уже плотно занимаются ваши коллеги, и, насколько я знаю, уголовный розыск к расследованию не привлечен.

– Вы хорошо осведомлены.

– Профессия обязывает. Я ведь не просто статьи пишу, а занимаюсь журналистскими расследованиями, поэтому имею представление о том, что сейчас происходит.

– И все же. Ваша статья выглядит очень убедительно, но для полноты картины в ней не хватает некоторых моментов.

– Каких?

– Как вы узнали о группах и масштабах их деятельности, откуда у вас информация о количестве пострадавших и кому и зачем нужны детские жизни? Какой интерес у тех, кто стоит за сообществами?

– Ну на последний вопрос отвечать следствию. Не можем же мы делать всю работу за органы правопорядка. В материале и так достаточно информации.

– Ответьте тогда на первые два.

Замятина начал утомлять этот разговор, а поведение журналистки настораживать. И кленовые листочки уже не легко трепетали за ее спиной, а назойливо мельтешили. Направляясь в редакцию, он никак не ожидал встретить сопротивление. Но Регина Мусаева отчего-то не горела желанием с ним откровенничать. Замятин подметил, как во время пауз она поджимает тонкие губы, будто закрывает их на молнию. Боится сказать лишнее?

– Мы имеем право не раскрывать свои источники информации, – Регина нехотя приоткрыла замок губ.

– Что значит вы не раскрываете свои источники? Я старший оперуполномоченный московского уголовного розыска, а не праздно интересующийся.

– К нам обратилась мать погибшей девочки. Такой ответ вас устроит?

Замятин чувствовал, что она врет.

– Регина, такой ответ мог бы звучать правдоподобно, если бы не пара но. Вы хотите сказать, что мать погибшей девочки сама установила связь между смертью дочери и группами в соцсети? Она что, Пинкертон и хакер в одном лице?

– А вам не приходит в голову, что мать могла знать пароли дочери от социальных сетей? Что она просто открыла ее профиль, прочитала переписку, забила тревогу и обратилась в наше издание?

– Так если она знала пароли дочери и держала руку на пульсе, почему же она не забила тревогу раньше?

– Просто не проверяла ее переписки постоянно, а когда проверила, было уже поздно.

– Дайте мне координаты этой женщины.

– Все сведения по этому делу переданы вашим коллегам из отдела К. У вас, как я понимаю, нет никаких санкций на запрос информации по этому расследованию.

– Бред какой-то. Что за секреты полишинеля? Создается впечатление, что вы не слишком-то заинтересованы в том, чтобы прецедент с этими группами был исчерпан как можно скорее. Жаждете новых сенсаций?

– Ну знаете ли, обвинять меня в том, что я заинтересована в детских смертях ради громкой статьи, – это уже перебор. Вы не уполномочены вести это дело. И я не понимаю, на каком основании вы устраиваете мне допрос. У меня больше нет ни малейшего желания продолжать знакомство с вами. Всего хорошего.

Замятин несколько секунд молча разглядывал Регину. Она как будто бы стала еще бледнее, но эта была уже не тусклая бледность переутомления в мегаполисе, а бескровная маска гнева, а может быть, испуга?

– Ну что ж, тогда мы пойдем другим путем, – весело, будто поддразнивая скованную ледяной коркой ярости журналистку, сказал майор.

– Вы, Иван Андреевич, сейчас пойдете тем же путем, которым пришли, – через проходную на выход, – процедила она, почти не размыкая губ.

– А вот это вряд ли.

Замятин легко и быстро поднялся со стула, направившись прочь из кабинета. В каждом его движении сквозила решимость, которая Регине Мусаевой очень не понравилась.

– Вам необходимо покинуть помещение редакции, – выпалила она майору в спину, добавив голосу напряженно звенящих нот.

Но Замятин уже стремительно шагал по коридору в противоположную от выхода сторону. Он намеревался задать вопросы, на которые так странно отреагировала журналистка, главному редактору. Уж он-то должен быть в курсе, что к чему. А заодно пусть расскажет, чем объясняется столь невежливое поведение его сотрудницы.