Тихий дом

– А вы, значит, все-таки пробили меня по номеру телефона, раз докопались до курсов меметики? Если честно, я этого ожидал.

– Иван Андреевич не удержался.

– Кто бы сомневался. Я, конечно, мог бы дать вам и другой номер, законспирированный. Но прятаться от вас необходимости не было. А псевдонимом назвался скорей по нетсталкерской привычке.

– Зачем нетсталкерам скрываться?

– Когда ведешь бурную деятельность в сети, то конспирация необходима. Конфликтных ситуаций много, особенно когда доходит до разного рода разоблачений. В сети полно фриков, у меня куча хэйтеров, от которых не знаешь, чего ожидать. Сеть – это отдельный мир, и войн в нем даже больше, чем в реальности.

Мирослав помолчал, оценивая убедительность аргументов. Ведь именно стремление Рэя к конспирации сильно настораживало Замятина. Рэй паузу в разговоре нарушать не торопился, молчал, и тишина, воцарившаяся в салоне, была из тех, когда людям комфортно молчать вместе.

– Почему вы резко перестали посещать курс Жидкова? – Наконец, спросил Погодин.

– О-о, это занимательная история, – протянул Рэй. – Дело в том, что в тот период у меня случился нервный срыв, вызвавший потерю памяти. На какое-то время я выпал из колеи, а когда пришел в себя, решил в нее больше не возвращаться. Все вдруг резко изменилось в моем сознании.

– Резко изменилось?

– Да, я вдруг обнаружил себя совершенно другим человеком.

– И каково это?

– Просто. Открываешь глаза, ничего о себе не помня, и все, что тебя окружает и с тобой происходит, воспринимаешь по-новому. Память вернулась через какое-то время, но, когда я вспомнил себя прежнего, был уже совершенно другим. Многое изменилось во мне, остался только Тихий дом.

– И ваше увлечение Северной Кореей? – Улыбнулся Погодин, которого интриговало это странное пристрастие.

– Увлечение Северной Кореей появилось как раз после. До этого я был ярым патриотом. Но потеря памяти будто обнулила меня. Новому мне модель государственного устройства Северной Кореи приглянулась больше.

– Не знаю, корректен ли этот вопрос, но: из-за чего случился срыв?

– Корректен. Ничего особенного. Просто в тот период, наверное, слишком многое на меня навалилось. Учеба; сложные отношения с девушкой, которая в конце концов меня бросила; желание понять свое место в этом мире; раздражение от вечного безденежья; злость на жизнь, в которой одним все, а другим ничего. К тому же я тогда сканировал сеть с каким-то даже остервенением. А в поиске, знаете ли, тоже много радостей и обломов, это задает определенное эмоциональное напряжение. Вот меня и коротнуло в какой-то момент. А может быть, реальность, которая открывалась для меня по мере взросления, в моменте оказалась больше, чем мог объять мой мозг. В общем, четкого ответа, почему так случилось, у меня нет.

– А может быть, это и была та самая инфоперегрузка? А провал в памяти – попадание в Тихий дом? – Вдруг выдал Мирослав, сам не понимая, сказал он это насмешливо или серьезно.

Рэй нахмурился, лицо стало серьезным и непроницаемым, как при первой встрече. Будто дистанция между ним и Погодиным, которая сокращалася так медленно и осторожно, в этот момент разом увеличилась до прежней, и Погодин пожалел, что ляпнул, не подумав.

– Я об этом не думал, – сдержанно прокомментировал это предположение Рэй. – Если это все, о чем вы хотели узнать, то я пойду. Не знаю, сумел ли развеять ваши подозрения, но у меня действительно дела, и, похоже, на самом деле важные.

– Да, конечно. Мы с Иваном Андреевичем будем с нетерпением ждать от вас новостей.

«Это не он!» – расслышал подсказку внутреннего голоса Погодин, распрощавшись с Рэем, и с легким сердцем дал по газам.

Уровень В. Глава 9

Кажется, здесь, прикинул Замятин, сверившись с адресом, который предварительно записал в блокнот. В двенадцатом часу дня он стоял перед массивной дубовой дверью с длинной вертикальной ручкой. Дверь находилась в здании старой постройки, объекте культурного наследия, в центре Москвы. На стене, оштукатуренной с имитацией бетона, справа располагались таблички находящихся внутри учреждений. Майор пробежал глазами названия и, обнаружив вывеску «Редакция газеты “Новое время”», потянул на себя увесистый массив двери.

Поднявшись по каменным ступеням на второй этаж, он оказался на ресепшен, где строгого вида женщина попросила показать пропуск. Замятин поступил как обычно – предъявил в качестве ключа от всех дверей служебное удостоверение. Возможно, будь на месте этой умудренной годами дамы какая-нибудь кисейная барышня, красная корочка могла бы произвести сильное впечатление. Но эта женщина, будто пытавшаяся спрятать за обильным макияжем усталость от жизненного опыта, посмотрела на Замятина как завуч школы на закоренелого хулигана – снизу вверх исподлобья цепким колючим взглядом. Майор поначалу даже опешил.

– Вы к кому? – Не дрогнув, выпалила она, и Замятин тут же окрестил ее про себя «железной леди».

– К Регине Мусаевой, – честно ответил он, назвав имя, которым была подписана статья о смертоносных группах в соцсети.

– Вы ньюсмейкер? – Не сдавала оборону секретарша.

– Кто?