Тигриный лог

— Пустые слова! — Сандо вдруг схватил Лео за грудки, глядя прямо ему в глаза. Ростом он был ниже, но вид внушительный, так что не казалось совсем смешным подобное выделывание. — Он убил её прямо на моих глазах, понимаешь? Избивал, пока она не умерла, а мне его охрана оставила вот это, — он ткнул на шрам, который я видела у него под грудью. — И я не смог ничего сделать, потому что истекал кровью в углу! Мне нужно было бы умереть, но я выжил, и раз так, то выжил не для того, чтобы забыть! Я отомщу за неё! Я сдеру с него всю кожу по лоскутку, а обнажающееся мясо буду отрезать, поджаривать, и заставлять его жрать! И когда я это сделаю, я могу сюда вернуться. Мне всё равно. Хоть с моста брошусь. Но ЭТО я должен сделать! Я не хочу позволить ему прожить ещё десяток счастливых лет. Он должен сдохнуть в муках, и как можно скорее.

Лео осторожно взял его за руки и отвел их с запахнутой внахлест своей рубашки.

— Сандо, если ты думаешь, что я не могу тебя понять, — тише и тише говорил монах, начиная шептать что-то собеседнику, так что я поняла, что сейчас он может рассказать что-нибудь о себе, и этого я не могу позволить своему любопытству прослушать! Но с моего места ничего не было слышно, и я, попытавшись приблизиться ещё, упала коленкой на сухие обломки ветвей. Хруст раздался на всё пространство вокруг и оба парня обернулись. Сжавшись в кустах, я поняла, что если приглядываться, то с той стороны видно, наверное, что кто-то сидит. — Кто здесь? — окликнул Лео. Набравшись смелости и сгорая от стыда, я поднялась, показавшись перед ними.

— Ты?! — округлил глаза Сандо, сверкнув белками, контрастирующими с его черными глазами и смуглым лицом. Я стала перебирать пальцы, сцепив их перед собой. Что я должна была сказать? Я смотрела на Сандо по-другому. Не знаю, кого именно кто-то там у него убил, возлюбленную, сестру или мать, но я переосмыслила его поведение и не могла отвечать, как раньше. Я не хотела грубить и хамить ему, но продолжала побаиваться его неадекватных выходок. — Какого черта ты тут делаешь?! — он обошел Лео и двинулся ко мне, но тот поймал его за плечо.

— Зачем ты подслушивал? — обратился не грозный, но скверно настроенный голос Лео, не одобрившего мой шпионаж, который был очевиден. О, пресвятые угодники, он умеет держать язык за зубами? Я была уверена, что если бы он и обратился ко мне, то в женском роде. Но нет, он понял и сумел исполнить всё правильно. Что заставило его умалчивать, верность Хенсоку или расположение ко мне?

— Я переживал за Сандо и пошёл убедиться, что он ничего с собой не сделает…

— Ты? Переживал за меня?! — хохотнул Сандо, покривив ртом. — Какие мы чувствительные. Однако во время боя ты болел за Чимина. Что за перемена симпатий?

— Да, я хотел его победы, но это не значит, что я не могу заботиться и о других.

— Не надо прикрывать тупое подслушивание благородными целями! — ткнул в меня на расстоянии пальцем Сандо. — Погрел уши? Получил, чего хотел? Проваливай, иначе я тебе сам задницу надеру!

— Подслушивать не хорошо, — подтвердил Лео, но не перестал придерживать особо прыткого. — Но ты не должен его трогать, ясно? Сандо, я ничем не смогу тебе помочь, если ты будешь устраивать склоки и драться с братьями. Это ещё хуже. Обещай мне, что Хо ты не тронешь?

Поджав губы и покосившись на меня с презрением и ненавистью, Сандо сделал шаг назад, отступив.

— Обещаю, — немного успокоившись, кивнул он. У меня камень с души упал, и я слегка осмелела.

— А разве секретничать и держать тайны от братьев — не против монастырского устава? Нам всем, и мне, и вам в том числе, говорили наставники, что мы не должны отдаляться от остальных, скрытничать и замыкаться от общины. А вы оба постоянно сторонитесь людей и шушукаетесь! Это неприятно и неправильно! — высказала я. Лео колко впился в меня глазами. Мне показалось, что внутренним слухом я слышу шипение. По-моему, он пытался общаться со мной, как с животным — телепатически. Но он сказал и вслух:

— Никто не имеет право требовать полной честности, не будучи честен сам, — я заткнулась. Как тонко он мне намекнул, что я девочка, о чем не должен знать ни один монах. И покуда они этого не знают, я не узнаю их тайны. Бартер. — Монастырская жизнь подразумевает отсутствие тайн во время проживания здесь, — обращался он дальше как будто бы к Сандо, чтобы не слишком много общаться со мной. Но направлено нравоучение было, конечно же, мне. — То, что осталось за воротами — единственная собственность монахов, которую они могут носить с собой или похоронить, но другие не смеют лезть в ту жизнь, что была у нас до Тигриного лога, — Лео отпустил Сандо и, отправляясь восвояси, остановился рядом со мной, кинув холодный взгляд сверху вниз: — Никто не должен ворошить прошлое монаха, которое было у него до Тигриного лога. Никогда.