Тигриный лог

Уже задыхаясь от слез, я пыталась негромко заходиться ими, разбиваясь на осколки от отсутствия умения сопережить, а не пустословить, и тряслась, когда почувствовала, что кто-то обнял меня за плечи. Подняв красные и мокрые глаза, я обнаружила Джина. Он присел рядом и, положив на меня ладони, притянул к себе.

— Хо, что с тобой?

— Я отвратительная… — хлюпая носом и потому говоря так, будто он заложен, пожаловалась я. — Я недостойна этого места… я зря пришла сюда!

— Ну-ну, ты чего? — прижал он меня к себе крепче. — Зря ничего не бывает. Ты благотворно влияешь на Шугу и Ви. И испытываешь мою выдержку. Я буду самый закаленный монах Тигриного.

— Это не смешно, Джин! — я посмотрела в его мудрые не по годам очи. — А то тебе так мало испытаний досталось? — Я взяла его руку и подняла её, расположив между нашими взглядами. Искривленные пальцы говорили сами за себя. — Как я смею после этого ещё усложнять тебе жизнь? Потому что мне приятно, что я тебе нравлюсь?! Потому что я настолько беззаботна, что думаю о красивых мальчиках, а не о том, что творится в их душе?

— Чего же ты хочешь? — посерьёзнел Джин, опустив свои покалеченные пальцы и взяв ими мою руку.

— Я хочу абсурдного! — усмехнулась я, предугадывая, что сейчас скажу. — Я хочу научиться страдать в месте, где люди избавляются от страданий! Если бы я могла взять боль хоть одного мальчишки на себя, хотя бы половину… но я только готовлю им покушать и мою полы. Это они и сами могут, а вот забыться и стать счастливыми — как?!

— Знаешь, на каком-то языке — не помню на каком, признание в любви звучит как "я разделю твою боль", — мы многозначительно посмотрели друг на друга. — Возможно, что страданию учатся через любовь.

— Я поняла, только что поняла ту лекцию учителя Ли, когда он говорил, что низ и верх лестницы самосовершенствования очень похожи. Смотри, — я немного успокоилась, собравшись, чтобы объяснить свою идею. — Нирвана — это избавление от страданий, полное блаженство. Вот посмотри на меня. Со мной никогда в жизни ничего не случалось, я жила тихо, мирно, без потрясений и обид, без врагов и потерь. У меня не было страданий, но разве я в нирване? Я похожа на счастливую и блаженную? Нет! Я в том самом низу, который не вдумывающийся дурак принял бы за верх, расценив по внешнему сходству.

— Ты вдумывающаяся и не дурочка, раз понимаешь это — уже положительные выводы, — отметил Джин.

— Да подожди ты! — не смогла не улыбнуться я сквозь слезы его улыбке. — Пойми, что для пути наверх я должна приобрести их, и лишь потом избавиться. Иначе так и останусь внизу, ничего не понимающей разиней.

— Хо, ты не монашка, зачем тебе всё это? Это ведь духовный путь, опомнись! — пощелкал он звучно передо мной.

— Да, но… я не знаю! Я живу здесь, и надеюсь прожить ещё два месяца… я должна разделять с ребятами всё, а не только труды… — я опять вспомнила Сандо, но на этот раз не разрыдалась. — Только они не спешат со мной делиться ничем, и, возможно, справедливо. Я не могу им помочь, даже понять их толком не могу!

— Но ты хочешь — и это самое главное, — Джин вытер тыльной стороной ладони мои щеки и погладил меня по голове. — Хо, ты добрая и отзывчивая, и если тебе не пришлось окунуться во всю тяжесть и грязь жизни, то это не твоя вина, и не недостаток. Ты не виновата, что страдают другие. Этот мир устроен не тобой, и нечего брать на себя чужой груз.

— Да, только я ещё и хотеть ничего не должна, — пасмурно пригорюнилась я. Джин плюхнулся рядом и прижал к своей груди, опекая и успокаивая. И снова — разве не я должна служить опорой? Ему досталось от судьбы больше, чем мне, а ещё меня и приободряют! — Нет, Джин, не спорь. Пока я здесь — я монах, и должна выполнять всё то же самое, что и вы.

— Например, обливаться холодной водой с нами по утрам? Приходи, но тебе не понравится. А вот нам — очень.

— Ты всё сводишь на юмор…

— Иногда по-другому и не выживешь, — повторив то, что однажды увидел, а возможно и самостоятельно, без ассоциаций дойдя до этого, Джин поцеловал меня в лоб и, отстранившись, поднялся на ноги. — Давай-ка, вставай. Ужин надо готовить. Нечего нюни разводить. Как девчонка, — он подал мне руку. Посомневавшись немного, я протянула свою и встала с помощью парня. Отряхнув меня от сора, он развернул меня в сторону кухни и, вдруг, шлепнул по заднице. Ахнув, я почти обернулась, но он остановил меня, взяв за талию и шепнув на ухо: — Пострадать всегда успеешь, Хо.

2 октября