— Черта с два буду я свидетелем, — возмутился Черч. — Ты нытик и слюнтяй. После всего того, что Бен Рейх обещал…
— Заткнись. Ты решил, я стану рисковать пожизненным изгнанием? Как ты? Ты такой же псих, потому и доверился Рейху. Я-то не такой. Я не настолько безумен.
— Ах ты, нытик желторотый. Думаешь, тебе так просто удастся выйти сухим из воды? Думаешь, тебе…
— Мне начхать! — завизжал Тэйт. — Я не собираюсь на себе испытывать лекарство для Рейха. Я его заложу раньше. Я пойду в суд как свидетель и выложу все, что мне известно, чтобы помочь Пауэллу. Линк, расскажешь это в Гильдии. Расскажешь им, что…
— Ты ничего не сделаешь, — отрезал Пауэлл.
— Почему?
— Гильдия тебя воспитала. Ты все еще член Гильдии. С каких это пор щупачи доносят на пациентов?
— Но тебе же именно против Рейха показания и нужны, разве нет?
— Конечно, однако от тебя я их не приму. Я не позволю щупачу опозорить нас всех, заложив пациента перед судом.
— Если ты его не прищучишь, можешь слететь со своего поста.
— А и пусть. Я хочу распутать дело, мне нужен Рейх… но не любой ценой. На простой орбите легко курс держать, а попробуй сохрани верность Обету, когда двигатель шкворчит. Кому знать, как не тебе. У тебя духу не хватило, и посмотри, в кого ты превратился…
— Но, Пауэлл, я хочу тебе помочь!
— Ты не сможешь мне помочь. Не ценой преступления против морали.
— Но я был его пособником! — завопил Тэйт. — А ты меня отпускаешь. Разве это не преступление против морали?
— Вы только посмотрите, как он рвется навстречу Разрушению! — рассмеялся Пауэлл. — Нет, Гас. Мы тебя прищучим, когда доберемся до Рейха. Но через твое посредство я до него добираться не хочу. Я все сделаю так, чтобы не презреть Обет.
Он повернулся и ушел во мрак. Приближаясь к двери, он выжидал, поведется ли Черч. Он задумал и разыграл всю сцену ради этого решающего момента… но пока рыбка не спешила на крючок.
Когда Пауэлл открывал дверь, наполняя помещение холодным серебристым уличным светом, Черч внезапно окликнул его:
— Минутку.
Пауэлл остановился, силуэт его очертился на фоне дверного проема.
— Да?
— Ты что это вменяешь Тэйту?
— Обет, Джерри. Тебе следовало бы его помнить.
— Позволь, я тебя прощупаю.
— Пожалуйста. Я весь нараспашку.
Пауэлл снял большую часть блоков. Чего Черчу открывать не следовало, то он аккуратно затемнил и замаскировал косвенными ассоциациями и калейдоскопическими мысленными рисунками, но Черч, конечно, даже ничего не заподозрит.
— Не знаю, — произнес Черч наконец. — Не могу собраться с мыслями.
— Отчего же, Джерри? Я тебя не прощупываю.
— Ты, Рейх, пушка, все это. Господь свидетель, Пауэлл, ты и вправду чистоплюй-Проповедник, но мне кажется, что разумно будет довериться тебе.
— Это приятно, Джерри. Но я предупреждал тебя, что обещать ничего не могу.
— Может, ты не из тех, кто обещания дает. Может, корень моих бед в том, что я вечно слушал тех, кто обещания дает, а не тех…
В это мгновение неусыпный телепатический радар Пауэлла уловил смерть на улице снаружи. Он развернулся и захлопнул дверь.
Ломбард затрясся противной дрожью, которая быстро перешла в устрашающую вибрацию. Пауэлл пнул ногой лампочку и потушил ее.
Черч судорожно вздохнул и прыгнул во тьму. Пауэлл схватил Тэйта за трясущуюся руку.