Тигр! Тигр!

И пока этот зверь изрыгая с жертвенника угрозы и богохульства, собрался верховный синедрион, и пришел на него Маарт и сказал: «О вы, жрецы Иаядабаофа, возвысьте свой голос во славу Господа, ибо был Он во гневе, и отвернул Он лицо Свое от нас. И вот дана была нам жертва, дабы принял Он и заключили с Ним мир».

Но тут заговорил верховный жрец и сказал: «Что мы слышим, Маарт? Говоришь ли ты, что это жертва Господу нашему?»

И сказал Маарт: «Да. Ибо это есть зверь из огня, и священным огнем Иалдабаофа он будет возвращен, откуда он вышел».

И спросил тогда верховный жрец: «Но достойна ли эта жертва глаз нашего Господа?»

И ответил Маарт: «Все вещи от Господа, а потому любая вещь достойна глаз Его. Возможно, через эту жертву Иалдабаоф ниспошлет нам знамение, чтобы народ Его не погиб с лица земли. Так принесем зверя в жертву».

И тогда синедрион согласился, потому что жрецы боялись, что детей Господа больше не будет.

Книга Маарта, ХШ: 48-54

Как танцуют эти глупые обезьяны.

Вокруг, и вокруг, и вокруг.

И рычат при этом.

Словно говорят.

Словно…

Нужно прекратить этот звон в голове. Этот «диги-дон, диги-дон». Словно в те дни, когда Диг напряженно работал и я принимала эти хребтоломательные позы и стояла так час за часом, лишь изредка делая пятиминутные перерывы, и у меня закружилась голова, и я потеряла сознание и упала с помоста, а Диг уронил палитру и бросился ко мне, и его большие серьезные глаза были готовы заплакать.

Мужчины не должны плакать, но это, я знаю, потому, что он любил меня, и я тоже хотела любить или его, или кого-нибудь другого, но он мне был не нужен. Мне ничего не было нужно, только найти самое себя. Все равно что поиск сокровища. И теперь я найдена. Вот это — я. Теперь у меня нужда, и боль, и одиночество, и тоска по Дигу с его большими серьезными глазами. Видеть эти глаза, и страх перед моими обмороками, и как он танцует около меня с чашкой чая.

Танцуют. Танцуют. Танцуют.

И гулко стучат себя в грудь, и хрюкают, и стучат.

И когда они злобно рычат, с их желтых клыков стекает слюна. И эти шестеро, чьи груди завернуты в гнилые обрывки какой-то ткани, шествуют вокруг почти как царственные особы, почти как люди.

Как танцуют эти глупые обезьяны.

Они танцуют вокруг, и вокруг, и вокруг, и…

И было так, что приближался великий праздник Иалдабаофа. И когда этот день наступил, синедрион распахнул двери храма и вошли в храм великие толпы детей Иалдабаофа. И вытащили жрецы зверя из клетки, и возложили его на жертвенник. Каждый из четырех жрецов держал зверя за одну из лап, и раскинули они его на жертвенном камне, и зверь издавал богомерзкие звуки.

И вскричал тогда пророк Маарт: «Разорвите зверя на куски, дабы вонь его смерти вознеслась к небесам и стала для Иалдабаофа знаком, что принесли мы Ему жертву».

И четыре жреца, сильных и непорочных, держали зверя за лапы, и чудно было видеть его мерзкие корчи, и греховный свет его кошмарной шкуры повергал всех, кто видел, в ужас.

И когда Маарт возжег жертвенные огни, твердь с грохотом содрогнулась.

Книга Маарта, XIII: 55-59

Дигби, приди ко мне!

Дигби, где бы ты ни был, приди ко мне!

Это Фиона.

Фиона.

Твоя ледяная богиня.

Уже не ледяная, Дигби.

Еще чуть-чуть, и я сойду с ума.

Колеса крутятся быстрее, и быстрее, и быстрее.

У меня в голове, все быстрее, и быстрее, и быстрее.

Дигби, приди ко мне.

Ты мне нужен.

Принц Терзание.