Тигр! Тигр!

Любовь все изменяет. Да. Как хорошо быть любимой милым Дигби. Как тепло и уютно быть любимой и нужной и хотеть быть единственной изо всех миллионов и видеть как он странно прекрасно торжественно идет слетает снисходит в реальность вроде реальности Саттоновского замка где то убежище и я точно знаю что эти обрывы… с прелестными обезьянами которые смеются и прыгают и поклоняются такие забавные такие забавные такие милые такие хорошие такие забавные такие…

Тогда приняли дети Иалдабаофа знамение Божье сердцами своими и стали с той поры плодиться и размножаться по примеру Господа нашего Бога и Его супруги иже суть на небесех.

Здесь кончается КНИГА МААРТА.

VI

Войдя в пылающую завесу, Пил неуверенно остановился. Ведь он не сделал еще выбор. Для него, человека логики и разума, это было до крайности необычно. Впервые за всю свою жизнь он не смог принять мгновенное решение, что лишний раз показывает, насколько глубоко потрясла его эта штука в убежище.

Он стоял, окутанный огненной дымкой, переливавшейся как опал и бывшей куда плотнее, чем могло показаться раньше. Она его окружала и полностью изолировала, чтобы другие, шедшие следом, не могли на него натолкнуться, но никого вокруг как не было, так и не было. Пилу дымка представлялась не то чтобы красивой, но довольно интересной. Хроматическая дисперсия была необычно широкой и раскинулась на сотни тончайших оттенков видимого спектра.

Пил прикинул обстановку. Данных под рукой было мало, но, скорее всего, он находился вне пространства и времени или между измерениями. По-видимому. Это помешало их en rapport[7] с матрицей существования, так что уже само намерение, с которым они входили в завесу, определяло координаты точки выхода. Завеса была в некотором смысле шарниром, на котором они могли развернуться к любому желаемому существованию в любом пространстве и времени — что возвращало Пила к вопросу его собственного выбора.

Он тщательно взвесил то, что уже имеет, против того, что мог бы получить. До данного момента он был вполне удовлетворен своей жизнью. У него было много денег, серьезная профессия инженера-консультанта, прекрасный дом на Челси-сквер и привлекательная жена. Отдавать все это в обмен на неопределенные обещания лица, чьи полномочия никому неизвестны, было бы непростительной глупостью. Пил давно уже научился никогда ничего не изменять без достаточных к тому оснований.

Во мне отсутствует авантюризм, холодно размышлял Пил. Отсутствует и совсем мне не нужен. Меня ничуть не привлекает романтика, я с подозрением отношусь к неизвестному. Мне нравится сохранять то, что я имею. Не буду скрывать, во мне силен инстинкт приобретательства, но не менее силен и собственнический инстинкт. Теперь же я хочу сохранить то, что уже имею. Без всяких изменений. Д ля меня не может быть иного решения. Пусть остальные дурят с этой самой романтикой сколько угодно, я же сохраню свой мир точно таким, какой он есть. Повторяю: никаких изменений.

Это решение заняло у Пила не меньше минуты, промежуток времени необычно длинный, но ведь и ситуация была не совсем обычной. Он уверенно шагнул вперед и оказался в подземном коридоре Саттоновского замка.

Навстречу ему уже в каких-то футах поспешала молоденькая служанка с подносом в руках. На подносе стояла бутылка эля и лежал исполинский сэндвич. Услышав появившегося Пила, она вскинула глаза и резко остановилась. Поднос с грохотом упал на пол.

— Какого черта?.. — начал Пил, ошарашенный ее поведением.

— М-мистер Пил, — взвизгнула служанка и тут же заорала во весь голос: — Помогите! Убивают! Помогите!

Чтобы утихомирить истерическую девицу, Пил ударил ее по щеке.

— Не будешь ли ты добра заткнуться и разумно объяснить, какого черта ты здесь делаешь в первом часу ночи?

Девица жалобно вскрикнула и что-то залопотала; прежде чем Пил отвесил ей следующую пощечину, он почувствовал на плече чью-то тяжелую руку. Резко обернувшись, он был еще больше ошарашен, увидев перед собой красную мясистую физиономию полисмена. И эта физиономия горела праведным гневом. Пил едва не разинул от изумления рот и опустил уже поднимавшуюся руку. Он попал в водоворот непонятных событий, и не было смысла барахтаться, пока не станут ясны все подводные течения.

— Нет, сэр, — сказал полицейский. — Не надо, сэр, бить эту девушку.

Пил не ответил, нужно было накопить побольше фактов. Служанка и полисмен. Что они здесь делают? Полисмен подошел к нему сзади. Так он что, тоже прошел сквозь завесу? Впрочем, никакой завесы уже не было, была только тяжелая дверь бомбоубежища.

— Если я слышал правильно, эта девушка назвала вас по имени, сэр. Вы не могли бы, сэр, сообщить его мне?

— Я Роберт Пил, гость леди Саттон. А что тут, собственно, происходит?

— Мистер Пил, — возликовал полицейский. — Ну надо же какая удача! Я получу за это повышение. Я должен забрать вас в участок. Мистер Пил, вы арестованы.