ТЯЖЁЛАЯ РАБОТА

Своим равнодушным характером мулат совершенно не был похож на строгого полицейского. Лишь полицейская форма доказывала посетителям четвёртого кабинета полиции, что перед ними сидит Всё-таки полицейский, а ни клерк из конторы. Обменявшись шаблонными приветствиями на иврите, протянул офицеру полиции заполненный фирменный бланк с наклеенными марками и свой Теудат зеут (удостоверение личности). Офицер полиции привычным движением руки, совершенно не обращая никакого внимания на запись в фирменном бланке, погасил штампом марки, наклеенные на фирменный бланк. Поставил свою подпись под штампом рядом с гашеными марками. Фирменный бланк с гашеными марками и со своей подписью, офицер полиции спрятал в свою папку, лежащую на письменном столе.

После чего, офицер полиции посмотрел в мой Теудат зеут. На своём служебном компьютере нашёл номер моего Теудат зеута. Нажал мышкой на значок принтера. В тоже мгновение принтер начал выдавать два листа распечатки о благонадёжности моей личности, которая, может быть, пригодна или не пригодна к работе в столовой на запретной территории военного завода? Всё моё будущее теперь в руках полиции и компьютера, который хранит мои данные, как друга или врага Израиля. Даже сам Всевышний не в силах руководить записями компьютера. Полностью доверяя современным электронным приборам, офицер полиции ни стал читать текст документов, которые только что выдал его служебный компьютер.

Офицер полиции проштамповал печатные листы, вышедшие из принтера. Поставил свою подпись под каждым штампом. Скрепил скрепками листы с текстом о моей личности. Вручил два листа документов мне в руки. Шаблонно попрощался со мной на иврите и пригласил следующего посетителя. Поднялся со стула. Поблагодарил офицера полиции за документ. Поспешил покинуть здание полиции. Посмотрел на документ лишь тогда, когда пересёк улицу, разделяющую территории городского парка от здания отделения местной полиции.

Углубившись в городской парк, внимательно посмотрел на цифры. Совершенно не могу понять именно почему, владея всего лишь одним русским языком, могу по цифрам в тексте любого документа определить хорошую и плохую сторону. Даже если текст написан иероглифами, арабской вязью или на иврите. На первом листе документа были указаны адрес и телефоны полиции, дата выдачи документов, код секретного документа.

Дальше на первом листе можно было не разгадывать тайну текста, написанную на иврите. В тексте документа описывают мои права и возможность применения документа в различных правовых делах владельца документа. В общем-то, обычные нравоучения в любом государстве, которые известны каждому гражданину в любой стране мира. Конечно, Израиль не исключение. Все граждане на Земле Обетованной должны знать свои права и обязанности. Каждый гражданин любой страны мира должен быть законопослушным, чтобы был порядок.

Текст записи второго листа был всего лишь на половину листа. Но в нем было такое обилие чисел, что сразу понял. В таких документах цифры не могут служить прибылью на расчётном счёте твоего банка. Тут что-то совершенно другое. В подобных документах цифры либо угрожают, либо взыскивают с человека. Если меня до сих пор не посадили в келью, то меня просто предупреждают о возможном наказании неизвестно за что или взысканием с меня неизвестно чего.

Надо попросить дочь, чтобы она перевела текст документа, который угрожает и предупреждает. Надо быстрее идти домой, пока Виктория не уехала из дома на учёбу в Тель-Авив, к старшему брату Артуру в Ашкелон на свое временное место жительства или к своей армейской подруге в Бейт Шемеш (Дом Солнца). Наша дочь такая же неугомонная, как её отец. Постоянно в поисках чего-то неизвестного вокруг себя. Вечно ей чего-то не хватает. Виктория постоянно выясняет спорные вопросы с кем-то. Доказывает кому-то свою правду.

Ни стал переходить городской парк по многочисленным извилистым тротуарам. Пересёк городской напрямую через тренировочное футбольное поле и сразу вышел до светофора на перекрёсток улиц Бней-Брит и Хапальмах. Как раз в это время передо мной загорелся зелёный цвет светофора. Поспешил пересечь перекрёсток на улицу Хапальмах, где находился жилой корпус с нашей квартирой на четвёртом этаже. Лишь бы только дочь была дома.

   К моей удачи Виктория была дома. Но уже куда-то собиралась. Постоянно дочери не сидится в родительском доме. Вот сейчас обратно куда-то мчится. После сама с годами будет сокрушаться в том, что мало времени уделяла стареющим год от года родителям. Точно также как у меня сейчас, особенно после смерти мамы, сожалею о том, что мало времени был рядом с мамой, которая так и не смогла прилететь к нам в гости в Израиль. У меня тоже не было никакой материальной возможности оплатить прилёт мамы к нам. Сам тоже никак не мог полететь к маме. Мой отец вообще умер в полном одиночестве так и не понятый ни кем.