The Worlds I See

Мистер Сабелла имел репутацию сурового человека, что сразу же проявилось его высоком росте и отрывистом тоне, но я не ожидал такой реакции, стоя на краю его стола. Мое знание английского языка все еще оставляло желать лучшего, но я мог сказать, что меня списывают, и, похоже, довольно грубо.

Мой младший школьный год был также моим вторым годом в Америке, и его появление сопровождалось новой энергией, направленной на то, чтобы показать себя в математике и физике. Это был естественный инстинкт; оценки - хорошо известная цель для иммигрантов, отчаянно пытающихся обеспечить себе хоть какую-то надежду на достойное будущее. Но для меня то, что начиналось как способ реабилитации моей самооценки, быстро превратилось в чрезмерную коррекцию. Нестабильность, которая лежала в основе моей жизни вне школы, превращала простую цель - успех в учебе - в навязчивую идею.

Я только что сдал свой первый в этом году тест по математике, и хотя я сохранил некоторую уверенность в своей способности решать чисто числовую часть, там были еще и задачи на слова, и я не был так уверен в своей интерпретации текста. Я почувствовал, как кровь запульсировала в ушах, когда бумаги были переданы обратно. Перевернув свою, я затаил дыхание, надеясь, что хотя бы не превысил 90-процентный порог, позволяющий получить пять с минусом. На мгновение я уставилась на оценку, прежде чем опуститься на свое место. 89.4.

Разочарованный, я занял свое место среди учеников, столпившихся вокруг стола мистера Сабеллы после уроков. Я не искал поблажек - даже тогда я понимал, что округление оценки ради своего эго ничего не изменит, - но я надеялся, что существует возможность получить дополнительный кредит. Порог между "А" и всеми остальными оценками приобрел для меня религиозную серьезность, и я просто хотел получить шанс перешагнуть его. К моему несчастью, мистер Сабелла в тот день был не в настроении давать поблажки.

Я вышел из комнаты недовольным, но моя интерпретация смягчилась, когда я прокручивал его слова в голове в течение дня. В то время как учителя в Чэнду, казалось, хотели, чтобы я просто слился с толпой, я начал чувствовать, что мистер Сабелла бросает мне вызов по-другому. Он хотел, чтобы я выделился. Никто тебе ничего не должен, - казалось, говорил он . Если ты так сильно хочешь получить пятерку, то в следующий раз можешь потрудиться еще больше. Не могу сказать, что я был готов к подобной мудрости, но мне пришлось нехотя признать, что в этом, вероятно, что-то есть.

Мистер Сабелла не был обычным учителем. У него была самая высокая степень на факультете, благодаря чему он занимал отдельный кабинет и носил титул главного преподавателя математики. И он был настоящим знатоком этой дисциплины, обладая обширной коллекцией учебников и справочников, которая создавала радугу из разноцветных корешков, выходящих на каждую стену. Как и многие его ученики, я начал посещать его кабинет после уроков, задавая вопросы и получая фору в выполнении домашнего задания. Вскоре это превратилось в ежедневную привычку.

Неофициально названный "Математической лабораторией", кабинет стал для него убежищем. Когда дни превращались в недели, а недели - в месяцы, его репетиторство помогало компенсировать препятствия, связанные с необходимостью одновременно заниматься математикой и расшифровывать новый язык. А поскольку нападение в библиотеке все еще иногда всплывало в моей голове, это было место, где я действительно чувствовал себя в безопасности. Кроме того, это был шанс заново открыть для себя радость общения - роскошь, которой так не хватало ботаническому подростку-иммигранту.

По иронии судьбы, будучи студентом ESL, мне было легче говорить. Мне нужно было объяснить так много слов и англоязычных понятий, что отдельные вопросы превратились в непрерывный диалог. Чем больше мы разговаривали, тем больше я понимала, что он совсем не похож на учителя, который, как я слышала, пренебрежительно отзывался об интеллектуальных способностях девочек в Китае, или на обескураженного босса ресторана, который просто высмеял мою любовь к чтению. Он мог быть резким и грубым, но он никогда не списывал меня со счетов, как это делали другие. Он бросал мне вызов, и это работало.

У нас было гораздо больше общего, чем любовь к цифрам. Однажды, выходя из его класса, я задал, как мне показалось, простой вопрос:

"Мистер Сабелла, не могли бы вы порекомендовать мне несколько книг?"

"Вы имеете в виду учебники по математике?"

"Нет, любой. Чтение помогает мне в изучении английского".

Видно было, что просьба пришлась ему по душе. Мистер Сабелла был из тех, кому есть что сказать, когда ему дают зеленый свет. Он на мгновение задумался, а затем улыбнулся.

"Вы знаете, кто такой Артур Кларк? Это один из моих любимых авторов научной фантастики. Думаю, тебе он тоже может понравиться".

"Ах, научная фантастика! Да! Я также люблю... эээ..."

Я попытался произнести имя автора, которым восхищался. Я знал, что получившаяся мешанина англосаксонских слогов - что-то вроде "Ров Ванна" - не передаст того, что я имел в виду.