The Worlds I See

Каждые выходные мы проезжали мили и мили в поисках чужого подъезда или лужайки перед домом, и часто за одну поездку попадались сразу несколько. Тот факт, что мы всегда приезжали к одной и той же сцене, его, похоже, не беспокоил. Стопки устаревших журналов и книг в мягких обложках десятилетней давности, обложки выцветшие и помятые. Колонки Hi-Fi с матерчатыми решетками. Детские роликовые коньки, недавно переставшие быть роликовыми. Старинные настольные игры. Экшн-фигурки. Использованные чемоданы. Потертые, но еще вполне пригодные кастрюли и сковородки. Кемпинговое снаряжение, давно вышедшее из моды. Картонные коробки с картриджами для игр Atari. Видеомагнитофоны и стопки фильмов на VHS. Тренажеры. Для моего отца это была новая разновидность дикой природы, и она требовала, чтобы ее исследовали.

Гаражные распродажи были также одним из немногих мест, где я видел, как мой отец использовал свои почти несуществующие знания английского, поскольку он достаточно хорошо владел языком, чтобы совершить покупку и, в некоторых случаях, даже немного поторговаться. Я был рад, что у него есть возможность участвовать в этом, но я знал, что его трудности с английским - это нечто большее, чем просто практическая неудача. Разговор был для него искусством, и он гордился своим мастерством; он любил китайскую игру слов задолго до того дня, когда назвал меня, и часто использовал ее как способ выражения юмора и привязанности. Зная отцовский ум, я особенно тяжело переживал, когда он ограничивался такими простыми словами. Но его волнение было заразительным, и за то время, что ему потребовалось, чтобы перейти к другому изображению на карточном столе, я забыл обо всем, кроме того, как он выглядел довольным.

Особенно забавной была его одержимость всем, что имело итальянское происхождение, особенно кожаными изделиями. При его знании английского языка трудно было отличить итальянское название бренда от любого другого, но у него был ястребиный глаз, чтобы заметить три манящих слова: MADE IN ITALY. Это добавляло элементы поиска сокровищ в бесцельную погоню, и его глаза загорались от вида подержанных вещей, которые зачастую стоили меньше, чем деньги на бензин, потраченные на дорогу, просто из-за их связи со средиземноморской страной, которую он никогда не посещал. Но у меня были свои навязчивые идеи, и я не осуждал его.

Это был настоящий талант моего отца - не инженерный, не ремонт фотоаппаратов и даже не каламбуры. Он обладал виртуозным умением находить счастье, которое ждет своего часа в любой ситуации, какой бы обыденной она ни была. Мы были здесь, подстегнутые идеологией путешествовать по миру, погрузились в нищету и теперь сталкиваемся с ежедневной борьбой за выживание. Но, глядя на него, рассматривающего лыжные очки или кофеварку какой-нибудь семьи с таким чистым удовлетворением, что я и сам чувствовал его, почти забывая обо всем остальном.

Я даже почувствовал что-то вроде скрытого интеллектуального путешествия. Как и дома, он стремился понять окружающую обстановку по одной детали за раз, наслаждаясь каждой и добавляя ее в постоянно растущую базу данных мелочей, которые он хранил в глубине своего сознания. И хотя выгодные покупки могли быть жизненно важной частью нашего семейного выживания, я быстро поняла, что не только экономия денег была мотивом этих походов. Он как будто хотел составить каталог мира - не по формальным признакам и даже не по какой-то определенной причине, а просто потому, что находил в этом удовольствие.

Будучи иммигрантом, легко почувствовать, что все его проблемы вызваны вторжением внешнего мира. Но, как это было в Китае и как это происходит практически с любой семьей в любой точке Земли, наши самые большие проблемы часто возникали изнутри.

Больше всего я беспокоился за маму, которая, казалось, ухудшалась на глазах. Какое бы недомогание ни постигло ее в последние годы жизни в Китае, оно усугубилось здесь, в Америке, несомненно, усугубленное давлением ее новой жизни. Каким бы утомительным ни был день, проведенный за кассой, домой она возвращалась в тумане усталости, гораздо более тяжелой, чем могла объяснить ее смена.

Затем, когда казалось, что жизнь уже не может быть сложнее, мой отец потерял работу - хотя, наверное, правильнее было бы сказать, что его уволили. Я никогда не слышал полной истории, но смог предположить, что у него возникли разногласия с владельцем магазина фотоаппаратов, которые переросли в крики и, наконец, в предложение уйти и никогда не возвращаться. Подробности, конечно, не имели значения; для семьи, едва сводившей концы с концами, это был экзистенциальный вопрос.

 

"На какой странице это было? Проблема, о которой вы только что говорили".

"Страница 134. Рядом с желтой коробкой, в самом низу".

"А, теперь я понял. Спасибо."