The Kills

Разговор сквозил недосказанностями, но, на удивление, мы друг друга поняли.

– Нет, боже, нет, – я хихикнула. – Я не девственница, если ты так подумал.

– Просто ты так смутилась, – он нежно погладил мою спину.

– Все в порядке, – я приподнялась, принимая полусидячее положение. Он не отпускал меня, взволнованно следя за реакцией.

– Если ты не хочешь… – начал Люций.

– Хочу! Хочу, правда! – от переживания голос сел, я замахала руками, едва не заехав себе по носу. – Черт, надо же было все испортить, – посетовав на собственную глупость, закрыла лицо ладонями.

Разочарованно опустив плечи, я убрала руки и опустила глаза, рассматривая еду на столе.

– Эй, – Люций взял меня за подбородок, поворачивая к себе. – Что тебя беспокоит?

– Ты рассказал мне о себе, – я с трудом сглотнула тяжелый ком, застрявший в горле. – Но ты понятия не имеешь о том, кто я. Мне стоит рассказать о себе. Возможно ты передумаешь сближаться и вот это вот все.

Мне стало страшно от догадки, какой может быть реакция, и одновременно неловко, что обломала столь страстный момент. Я попыталась отстраниться, но Люций не позволил, выпрямляясь и усаживая меня к себе ближе. Руки, обнимающие меня, сильнее зафиксировались на моем теле.

– То, что ты услышишь, может тебе совсем не понравиться.

Глава 6. Мои демоны, ее прошлое

– Ты меня пугаешь, – тон Люци стал настороженным.

– Моя история не вызовет жалости, как твоя. Я пойму, если ты вообще больше не захочешь меня видеть.

Он не размыкал объятия, даже несмотря на мои слова. Я подтянула ноги к груди, утыкаясь взглядом в столик у дивана.

– Кейт, – он прижал меня к себе так, что я покачнулась от не совсем устойчивой позы и прильнула к нему боком. – Ты можешь быть собой и рассказать мне все.

– Первыми были вот эти, – я подняла руку, показывая три ожога.

Затем отодвинулась назад, вставая на коленках и проминая мягкую обивку своим весом, слегка задрала футболку, оголяя живот, и дотронулась пальцами до круглого шрама с неровными краями, практически на самом боку.

– И этот. Мне было четырнадцать.

***

– Тощая дылда! – с ненавистью кричит мне в лицо Стефани, с силой толкая двумя руками в грудь.

Стефани – моя одноклассница из престижной школы. Она из богатой семьи, единственный ребенок, которого очень любят родители. Пухлая девушка небольшого роста, на три головы ниже меня, смотрит с презрением и отвращением. Школьная форма выглядит на ней нелепо, особенно белая блузка, слишком плотно обтягивающая ее живот.

Я роняю пиджак, который держу в руке, рюкзак соскальзывает с плеча, шмякаясь вниз. Падаю на шершавый асфальт площадки на заднем дворе школы, сразу же стесав себе локти, колени и ладони до кровоточащих ссадин. Снова будет долго заживать, оставляя некрасивые корки на светлой коже, а содранная кожа ладоней будет мерзко ныть при каждом прикосновении.

Мама опять скажет, что я неаккуратна.

Пытаюсь подняться на ноги, упираясь ранеными руками в теплый, нагретый весенним солнцем асфальт, но Стефани подходит ближе и пинает меня по бедру носком своей дорогой туфли, под одобрительный смех ее подруг. Она достает из кармана дорогой сумочки пачку сигарет и зажигалку, прикуривает, с победным видом, рассматривая меня, словно я ничего из себя не представляю. Бедро ноет от удара в унисон с содранной кожей.

Мама опять скажет, что я не женственна с синяками.

– Что, нищебродка? – девушка затягивается сигаретой, зажатой в ее пальцах. – Не нравится твое место у моих ног?

– Бьешь лежачего, – огрызаюсь, переворачиваясь к ней лицом, садясь прямо на асфальт. – Это в твоей гнилой натуре.

Хотя бы словесный отпор дать этой безумной толпе я в состоянии.

– Ах ты тощая овца! – вспыхивает гневом моя одноклассница.

Она недовольно топает ногой, в ее глазах плескается безумие. Стефани делает шаг вперед и наклоняется, нависая надо мной, хватает за основание косы, болезненно оттягивая назад мою голову.

– Может разукрасить твою мерзкую рожу? – девушка начинает подносить дымящуюся сигарету к моему лицу.

Успеваю отпрянуть назад, из-за чего коса в ее руке натягивается до боли у корней волос, и закрыться рукой. Тлеющий табак касается кожи руки, Стефани не спешит убирать сигарету. Я стискиваю зубы, дергаюсь, освобождаясь от ее пытки, сумев отползти, и встаю. Третий, уже третий ожог на моей руке стараниями одноклассницы.

Мама опять скажет, что шрамы не украшают девушку.

– А ну оставьте ее! – доносится крик из-за спин озверевших девиц.

На углу здания школы, в самом начале площадки стоит мой друг Рикки. Мы с ним живем в одном районе и оба попали в эту школу. Я прошла по конкурсу, набрав немногим больше баллов, чем остальные, а Рикки дали место по социальной программе, его отец инвалид, в их семье работает только мать.

– Еще один, – морщится Стефани. – Сборище оборванцев.