The History of Bones: A Memoir: A Memoir

Тур-менеджер подводит меня к столику, зарезервированному для меня. Музыка ужасна, но я не могу уйти, потому что никто не наблюдает за джем-сейшеном пешеходов. Все наблюдают за мной, а пресса уже жалуется, что с момента моего приезда я не видел никакой бразильской музыки и что я, должно быть, некультурный сноб. Один из журналистов спрашивает, как мне нравится саксофонист, выступающий на сцене. Я отвечаю: "Он звучит как Джеки Маклейн, у которого не хватает нескольких пальцев". Можно представить, как это переводится.

Я сижу за столом, и мне кажется, что они делают все возможное, чтобы свести меня с ума. Я не могу выносить музыку и хочу уйти. Затем включается яркий свет и направляется мне в голову. Там находится съемочная группа, которая снимает, как я смотрю на эту ужасную группу. Я прошу их остановиться. Они только ухмыляются и продолжают снимать, так что я, конечно, бросаю в них свой напиток и ухожу. Напиток оказался водкой с грейпфрутом, и что особенно смешно, во всех газетах, рассказывающих об этом инциденте, сообщается, что напиток был кайпиринья, как будто это должен быть бразильский напиток. Разумеется, моя маленькая тирада попала на первую полосу всех газет.

Летающие тарелки приземлились в Мехико, но об этом - на второй странице.

 

-

В Рио мы встретили много замечательных людей, но когда вы спрашиваете, идут ли они на концерт, они просто смотрят на вас как-то странно. Оказалось, что цена билета составляет примерно трехнедельную зарплату среднего бразильца.

В ночь нашего выступления в Рио меня поразила самая страшная, самая роскошная, инкрустированная драгоценностями толпа, которую я когда-либо видел. Столько денег, которые просто лежат там. И так мало интереса к музыке.

Это первый плохой концерт за всю нашу историю.

Я очень хотел, чтобы это было потрясающе. Я хотел, чтобы он был настолько хорош, что пресса или эти богатые зомби не смогли бы хоть немного изменить свой мир. Но этого не произошло.

Я нахожусь в Бразилии и чувствую, что мне необходимо принять немного кокаина, так что я принимаю его после шоу.

На выходе три молодые, очень сексуальные женщины, жеманно улыбаясь, преграждают мне путь. Все они немного говорят по-английски, но не очень хорошо.

Мы все возвращаемся в мой номер. С ними идет четвертая женщина, но она не хочет идти. Но, насколько я могу понять португальца, они ее подвозят, и у нее нет другого выбора, кроме как идти с ними.

Я нахожусь в спальне с тремя мужчинами. Двое сидят на кровати, а третий - в углу, как бы проходя через серию чувственных поз.

Я не знаю, что делать. Я не знаю, как это начать.

Пока я стою в неловкой тишине, одна из них, Патриция, достает мой член и сосет его около тридцати секунд. И, надо сказать, довольно хорошо. Она действительно хорошо сосет мой член.

Затем она останавливается.

Я думаю: "О, хорошо, это началось".

У Патриции гордое выражение лица, как будто это я начала.

Затем Би достает мой член и сосет его в течение тридцати секунд.

В конце концов все трое оказываются голыми и занимаются различными видами секса, но они не увлечены друг другом. Они даже не хотят случайно прикоснуться друг к другу. Это больше похоже на то, что Джон Лури в городе, и мы должны трахнуть его, чтобы добавить его имя в наш рейтинг.

Это продолжается какое-то время, но так и не становится тем видом секса, которым можно увлечься. И пока это продолжается, каждый раз, когда кажется, что дело идет к цели, в комнату врывается четвертая и начинает кричать по-португальски, что хочет, чтобы ее отвезли домой.

Наконец, позирующий, чье имя я так и не узнал, и четвертый уходят. Происходит обычная сексуальная активность и много кокаина.

Я просыпаюсь в своей огромной комнате, один и с сильным похмельем. Я звоню вниз, чтобы позавтракать.

Парень из службы обслуживания номеров прибывает с огромной сияющей улыбкой и подносом с едой.

Он подходит и раздвигает шторы. Солнечный свет - это не то, с чем я планировал иметь дело в течение нескольких часов.

Но в номере есть огромный балкон, который нависает над океаном. Он открывает дверь, и я понимаю, что он на правильном пути, когда морской воздух проникает в мой мозг и немного очищает его.

Официант настаивает, чтобы я пересел за столик на улице, чтобы как следует насладиться завтраком.

Я выхожу вслед за ним.

Он смотрит на меня через плечо, и на его лице отражается ужас.

Он говорит, что нам лучше вернуться в дом, и начинает торопливо собирать поднос и возвращаться в комнату.

Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть, что могло его так напугать.

Вот Нина Симона, похожая на хищную горгулью.

У нее самое дикое выражение лица, которое я когда-либо видел у человека. Я знал, что она в соседней комнате, и всегда был ее большим поклонником, надеялся встретиться с ней.

Но это совсем другое. Как будто мы наткнулись на раненого льва и вторглись на ее территорию. Взгляд ее глаз наполнен абсолютной яростью и кричит: "УЙДИ! УХОДИ, ПОКА Я НЕ ПРИЧИНИЛА ТЕБЕ БОЛЬ!

Понятно, что находиться там небезопасно, и мы оба спешим вернуться в мою комнату и закрыть шторы.