The History of Bones: A Memoir: A Memoir

Я иду. Поздно вечером. Я безутешен, моя депрессия подтвердилась, потому что от меня воняет. Надвигается Вьетнам, мой отец мертв, и теперь выясняется, что я не такой уж великий талант, каким считал себя. На самом деле, я мошенник. Ничтожество. Я действительно ничтожество.

Я иду и просто смотрю на тротуар. Я даже не надеюсь на встречу с расстроенной домохозяйкой, как это бывало раньше.

Около четырех утра я оказываюсь рядом с парнем, который небрежно толкает тачку по Главной улице рядом с Университетом Кларка. Это странно, потому что в это время на улице никого нет, а у него есть тачка.

Я спрашиваю его, что он делает, и он отвечает, что собирается разбить органический сад на крыше своего многоквартирного дома. Он также говорит, что только что видел, как статуя превратилась в ангела и улетела. Он говорит это так, что это звучит как то, что он предлагает мне сделать, если я когда-нибудь до этого дойду. Он очень странный и очень нежный, черный и немного пухлый. Он из тех людей, которые не осознают, что находятся в физическом теле.

Я нахожу его очаровательным.

Он объясняет мне, что из хлопка можно делать усилители. Что у него более высокая вибрация. Этот человек может быть сумасшедшим, и я знал тогда, как знаю и сейчас, что невозможно сделать усилители из хлопка, но он такой теплый и такой человечный, и он не сумасшедший, он просто что-то другое, и он просто ошибается, делая усилители из хлопка.

Я провожаю его до дома его матери, чтобы помочь ему с тачкой, полной грязи. Мы должны вести себя тихо, его мать спит. На двери ванной комнаты висит клизменный мешок. Мне интересно, что это за предмет.

Я жду у двери, пока он углубляется в квартиру и выходит с тенор-саксофоном. Он собирается одолжить его мне, и я смогу вернуть его, когда закончу с ним.

Он также одалживает мне свой велосипед, чтобы я мог добраться до дома. Вот так. Он не знает меня, я не сказал ни слова, а он дает совершенно незнакомому человеку, которого встретил в четыре часа утра, гудок и велосипед. Это не совсем обычно.

Я не могу вспомнить его имя. Я уже много лет пытаюсь вспомнить его имя. Кажется, это был Джеймс Вашингтон. Я встречался с ним всего два раза, а в третий раз увидел его из машины, когда он шел по боковой улице в Вустере, одной ногой на бордюре, другой в канаве, как ребенок, с болтающимся хвостом. Другие люди в машине знали его и рассмеялись, увидев, как он идет по улице. Он был явно не от мира сего. Причина, по которой я не уверен, что его звали Джеймс Вашингтон, заключается в том, что позже человек по имени Джеймс Паркер Вашингтон, который тоже словно свалился с неба, чтобы нанести визит, помог мне, когда я заблудился. Он устроил меня на работу и в квартиру в Бруклине, так я впервые попал в Нью-Йорк. Поэтому я не уверен, вообразил ли я впоследствии, что человека с тачкой зовут Джеймс Вашингтон, или же их обоих звали Джеймс Вашингтон, и тогда можно с уверенностью сказать, что они вообще не были людьми.

Бывают моменты, когда некая сила в жизни раздвигает тучи и говорит: "Привет, это я, Бог. Я прятался, но теперь я вернулся. Вот кое-что, чтобы подтолкнуть тебя в правильном направлении".

Теперь у меня есть этот тенор. Я не собираюсь изучать других саксофонистов. На губной гармошке я яростно слушал Литтл Уолтера, который является абсолютным гением. Его большая голова со шрамом смотрит с обложки альбома. На гитаре я так глубоко изучил Хендрикса, что, возможно, никогда не смог бы найти свой собственный звук. На рожке я собирался начать с нуля. Я даже не собирался покупать таблицу пальцев, чтобы выучить, какие ноты какие.

 

-

В Вустере есть место под названием Ньютон-Хилл, это лесистая местность. Оно находится рядом с Ньютон-сквер и средней школой Доэрти, а у подножия холма расположены баскетбольные площадки, на которых мы обычно играли. Ньютон-Хилл расположен в центре города, но в то же время изолирован, поэтому по ночам я брал свой одолженный рожок, уходил в лес и выбивал себе мозги.

Ничто не имело музыкального смысла, поскольку я не знал, что такое ноты. Это была полная энергия без примесей. Я играл до тех пор, пока ночная тьма деревьев не закружилась вокруг меня в теплой, манящей манере.

Однажды я поднялся туда около трех часов ночи. Я играл на поляне на вершине холма. Дул изо всех сил, как только мог, как только мог, с закрытыми глазами в лесу. Я на холме, играю и замечаю, что земля дрожит. Я перестаю играть, происходит что-то странное. Я слышу звук моторов, и он приближается, что очень странно, ведь я в лесу на вершине холма, и сейчас три часа ночи. Я хватаю свой кейс и отступаю в кусты.

Я вижу, как на поляну врываются пять или шесть полицейских на мотоциклах. Все они кричат что-то вроде "Yahoo!". Один из них достает пистолет и стреляет в воздух. Они что, думают, что пули просто исчезают в атмосфере, когда ты стреляешь в воздух? Они скачут по кругу, как сумасшедшие.

Я прячусь и жду, пока они уйдут. Они находятся там всего минуту. Проехав по кругу три или четыре раза, они с грохотом спускаются обратно с холма.

Затем я начинаю снова.

 

-