The Beginning of the End (СИ)

- Нет, - сказала Меила со злостью, почувствовав сомнения Аббаса. - Он жив, я это знаю!

Аббас кивнул.

- Пусть будет так. Если Имхотеп жив, он найдет нашего верблюда. А если нет, мы его тут никогда не отыщем!

Меила содрогнулась, ей почудился в этом жуткий намек. Хотя обе колдовские книги, и золотая, и черная, были теперь похоронены в песках: или отправились в Дуат, где им было самое место…

Двое беглецов снова сели в седло; пришпорив верблюда, они больше не оборачивались.

Едва только Аббас и Меила ускакали, неподалеку от того места, где остался привязанный верблюд, песок вдруг зашевелился. Поднялся человек - он словно бы только что родился из этого песка.

Это был широкоплечий меднокожий мужчина, в юбке и пестрых наплечных повязках древнеегипетского жреца, с выбритой головой.

Первым делом мужчина осмотрелся, щуря внимательные черные глаза: взгляд его привлек серебряный блеск. Пояс, обмотанный вокруг мертвого дерева, колыхался от ветерка и вспыхивал на солнце.

Имхотеп улыбнулся, увидев верблюда: точно не ожидал ничего другого.

Потом жрец опять опустился на колени и быстрым пристальным взглядом оглядел барханы вокруг. Он пошарил около себя руками и даже принюхался: дрогнули крылья прямого точеного носа.

А потом Имхотеп вдруг принялся быстро разрывать песок в одном месте. Хватило нескольких гребков, чтобы обнаружился другой человек - неподвижно лежавший старик в длинных темных одеждах, который не дышал и казался мертвым.

Жрец остался совершенно спокойным, сделав это открытие: припав на одно колено, Имхотеп поднял старика, легко, как куклу, и уложил его себе на другое колено лицом вниз. Он сильно ударил Хафеза по спине.

Директор Британского музея вдруг закашлялся, и из его рта хлынул песок. Имхотеп удовлетворенно усмехнулся и, приподняв старика за шиворот, ткнул его кулаком в грудь, отчего тот охнул и осел назад.

Хафез протер кулаками глаза и поднял на Имхотепа бесконечно изумленный взгляд.

- Я жив, слава Аллаху, - сказал он на своем родном языке.

- Ты жив благодаря мне, - хладнокровно ответил жрец. Казалось, Имхотеп уже обрел способность понимать арабский, как до того английский.

Хафез поднял голову и узрел верблюда. Он просиял.

- Верблюд, господин!

Имхотеп, не ответив на этот детски радостный возглас, поднялся и подошел к дереву. Разглядев пояс, повязанный Меилой, жрец улыбнулся.

- Узел Исиды*, - пробормотал он.

Любовно погладив украшение большим пальцем, Имхотеп снял его и обернулся им сам, поверх собственного широкого кожаного пояса.

Когда жрец вернулся к Хафезу, тот уже стоял на ногах. На лице Имхотепа при виде этого не осталось никакого благодушия. Он остановился напротив старого египтянина.

Хафез против воли поднял голову и посмотрел в неумолимые черные глаза.

- Послушай меня, - шипящим голосом обратился Имхотеп к спасенному им директору музея. - Ты никогда не посмеешь изменить мне. Мой прежний слуга из ваших попытался сделать это, и его быстро настигло возмездие!

Хафез вздрогнул.

- Бени Габор, - сказал старый египтянин. - Я знаю.

- Бени Габор предал свое сердце. Это худшее из предательств, которые можно совершить, - ответил Имхотеп, не сводя с него взгляда. - Запомни, Балтус Хафез: когда придет час, твое сердце будет судить тебя безжалостнее, чем любой из твоих богов…

Хафез ссутулился под взглядом жреца. Его дорогие и богатые одежды истрепались и посерели от пыли, а подкрашенные брови и усы сейчас делали пожилого директора музея, старавшегося примолодиться, еще более жалким.

- Я уже стар, господин, - сказал он дрожащим голосом. - Я помню, что моя смерть близка…

Имхотеп кивнул.

- Ну так держись подле меня и слушай меня во всем, и я укажу тебе путь.

Он улыбнулся.

- То, что я теперь почти смертный человек, для тебя ничего не меняет.

Хафезу осталось только поклониться. Имхотеп не просто подчинял - ему хотелось подчиняться; не просто убеждал - он делал это с легкостью.

- Дай мне свою одежду, чтобы прикрыться, - приказал полунагой жрец. Хафез безропотно снял верхнюю накидку и отдал своему повелителю.

Жрец распутал повод верблюда и, погладив животное и шепнув ему два слова, заставил его смиренно опуститься на колени. Имхотеп расположился в турецком седле и подождал, пока Хафез с кряхтеньем устраивался сзади.

“Поразительно, - с дрожью подумал директор музея, когда корабль пустыни плавно понес их вперед. - Я знаю неизмеримо больше этого существа - а когда он говорит со мной, мне кажется, что неизмеримо меньше! Могу вообразить, как его почитали и боялись в древних Фивах!..”

Имхотеп, правивший верблюдом, не оборачивался - и, хотя позволил Хафезу держаться за свой пояс, больше не удостоил его ни словом.

* Узел Исиды (тиет) - популярный в Древнем Египте амулет, обыкновенно из красной яшмы или сердолика. Считается, что тиет символизировал узел пояса Исиды.

========== Глава 28 ==========

У Хафеза были припрятаны деньги в поясе и в потайных карманах: дабы сберечь их, что бы ни случилось. Он рассчитывал вернуться более всех своих людей.