The Alternative

Трей Хэмлин, тридцатишестилетний супервайзер складских операций в Шарлотте, Северная Каролина, проработал в компании Ingersoll около трех лет, когда получил грант на приобретение акций. Для него, как и для других работников, это составило примерно 20 процентов от его годовой зарплаты. К весне 2022 года его акции стоили около 27 000 долларов, что, по его словам, стало "судьбоносной" суммой, которая позволила ему начать инвестировать средства в колледж для своих двоих детей. Он также использует программу компании по возмещению расходов на обучение, чтобы получить степень бакалавра на сайте . Между получением акций и поддержкой в возвращении в школу его лояльность однозначна: "Я сделаю себе татуировку Ingersoll Rand и буду работать с этой компанией до конца", - сказал он мне.

Компания добилась значительного улучшения показателей удовлетворенности сотрудников, ежегодной текучести кадров и производительности труда. Висенте Рейнал, генеральный директор Ingersoll, подсчитал, что повышение эффективности и производительности труда работников, вдохновленных собственностью, принесло компании 300 миллионов долларов за два года. Хэмлин привел мне пример того, как это выглядит: когда сотрудники склада предложили более эффективный и эргономичный рабочий процесс для конвейерной системы, высшее руководство сразу же одобрило его, и это позволило сэкономить 280 000 долларов. Когда я работал в Lowe's, люди говорили: "Если бы это была моя компания, я бы сделал это так". Здесь же это фактически наша компания, поэтому хорошие идеи идут на пользу всем нам", - говорит он. Именно такое "выравнивание стимулов" используют люди, которых не волнуют моральные аргументы, чтобы оправдать совместную собственность.

Если сотрудники счастливее, богаче, а компании продуктивнее, что может быть предосудительного в подходе KKR к собственности работников? Один из вопросов - действительно ли это собственность работников, ведь работники владеют лишь небольшой долей компании. Рейнал подсчитал, что сегодня акция стоимостью 250 миллионов долларов может стоить 500 миллионов долларов. При рыночной капитализации около 20 миллиардов долларов это означает, что работники владеют примерно 2,5 процентами акций Ingersoll. В ESOP и кооперативах работники обычно владеют 100 процентами акций компании. Разница составляет 97,5 процента.

Использование единого зонтичного термина, такого как "собственность работников", для обозначения радикально разных уровней собственности в лучшем случае неточно. В худшем случае он позволяет хищным частным инвестиционным компаниям кооптировать движение за собственность работников, заявляя, что разделяют его цели, но не реализуя его содержание: чтобы работники владели своими компаниями, а активно управляли ими. Марджори Келли, соучредитель инициативы "Пятьдесят на пятьдесят", привела этот аргумент в убедительном эссе вскоре после того, как было объявлено о начале реализации проекта Ownership Works. Она и ее соавтор Карен Кан противопоставили компанию Taylor Guitars, на 100 % принадлежащую работникам, компании Gibson Guitars, которая в 2018 году была поглощена KKR. "В Gibson компания KKR набрала новых долгов на 250 миллионов долларов, использовав 225 миллионов долларов из них для выплаты специальных дивидендов фонду прямых инвестиций [KKR]. Примерно в то же время компания объявила о выделении 7 миллионов долларов на разделение прибыли для примерно 800 сотрудников Gibson, что составляет менее 9 тысяч долларов на каждого." Они отметили, что пятьдесят тысяч работников принадлежащей KKR компании BrightSpring Health Services с трудом сводят концы с концами, получая зарплату до 8 долларов в час. Тем временем четыре топ-менеджера KKR заработали в 2017 году в среднем по 167 миллионов долларов каждый.

Учитывая эти факты, искреннее перечисление данных о неравенстве богатства на сайте Ownership Works Ставроса - нижняя половина американских домохозяйств владеет всего 0,6 % общего богатства в акциях и паевых фондах прямого владения - может напомнить кампанию McDonald's по здоровому образу жизни начала 2000-х годов. Частный капитал искренне сетует на болезнь, которую он помог создать.

По сравнению с частными инвестиционными компаниями, которые не делятся своим капиталом с работниками, модель KKR кажется отличной. По сравнению с фондами, которые переводят предприятия в 100-процентную собственность работников, она не так впечатляет. Есть опасность, что ограниченный прогресс будет принят за адекватное решение. Более оптимистичный сценарий заключается в том, что частичный прогресс - это первый шаг к более масштабным изменениям. Джон Шелл сказал об этом следующим образом: "Объективно лучше, если KKR поделится частью выручки с сотрудниками, чем если компания будет куплена другой частной инвестиционной компанией без такой программы". Означает ли это, что частный капитал является хорошим решением проблемы собственности в частном секторе? Я бы сказал, что нет. И я думаю, что многие люди скажут "нет"".