Тевтонский орден

Реставрация этого замка является делом почитателей родной старины. Упрекнуть их можно, пожалуй, в том, что они через чур уже не щадили замазки и краски; нельзя не пожалеть также, что на стеклах окон красуются имена и гербы вкладчиков, принимавших участие в расходах: исторические памятники не на то созданы, чтобы служить счетной книжкой пожертвований в пользу истории. Нужно было бы также убрать со стен развешанные на них литографии и фотографические карточки разных господ в сюртуках. Маленький походный алтарь гроссмейстеров в этом дворце у себя дома, но как не идут к нему ковровые кресла или вышитый прусской принцессой платок, который сторож вынимает из шкафа и с знаками глубокого уважение показываешь посетителям. Может быть, со временем в этом замке устроят собрание всех предметов, дошедших до нас от рыцарских времен: это стоило бы труда. С какой стороны ни взгляни на замок — со двора ли, с набережной ли Ногата, откуда павильон гроссмейстера кажется высокой и мрачной зубчатой крепостью, увенчанной башнями, или от подножия статуи Фридриха, перед которой развертывается главный фасад, — он производит глубокое впечатление, заставляя изумляться тому, как дух человеческий может преобразовывать камень. Ибо Тевтонские рыцари, эти странники, остановившиеся, наконец, у берегов Вислы, соединили в своем дворце, представляющем смешение сарацинской, итальянской и немецкой архитектуры, отголоски Палестины, Германии и Италии: историей этих монахов, вооружившихся на защиту церкви и превратившихся в властителей, дышит весь этот гигантский памятник — монастырь, крепость и дворец сразу.

В этот самый Мариенбургский замок и перенес свою резиденцию Тевтонский гроссмейстер в первые годы XIV столетие.[13] Неверные отняли у христиан в Св. Земле все владения до последней пяди, и рыцарским орденам приходилось покинуть край, где они возникли. Какая участь ожидала их? Породили их крестовые походы, т.е. война, предпринятая против неверных обладателей Св. Гроба всем христианским миром без различие народностей по призыву главы церкви, который был тогда могущественнее императора и королей. Эти монахи, которые являются то больничными служителями, то солдатами, то ухаживают за больными и ранеными, то лихо рубят сарацинов, были истинными сынами милостивой и воинствующей церкви средних веков, каким был и Людовик Святой, умывавший ноги беднякам и находивший, что при спор с неверными нет лучше довода, чем хороший удар шпагою. Духовно-рыцарские ордена были проникнуты универсальным духом церкви: по крайней мере Иоанниты и Храмовники не принадлежали ни к какой стран, и если у них было отечество, то это была Святая Земля!