Тетрада Величко

— На следующей неделе в Австрию переезжаем, Вадик. Ты и Богдан с нами. Еще несколько парней отберите для начала. И тут все дела передавать кому-то начинайте. Курировать будем уже оттуда, — предупредил друга, все еще ухмыляясь, чтобы и он заодно был готов к резкой смене жизненных обстоятельств. — Если что-то мешает, сразу говори, будем решать. Но ты мне рядом нужен, да и Кристине. Так что будь готов, что мне легче твои проблемы с собой забрать, чем тебя здесь оставить. О сестрах позаботиться и так сможешь, — сразу оговорил нюансы.

— Да куда ж я без вас, еще и по Европам… Такой шанс, — ухмыльнулся в ответ Вадик с похожим настроением.

Точно уловил, как изменился настрой босса. И понял многое, что вслух не говорилось…

Кристине потребовалось несколько минут, чтобы хоть как-то уловить смысл сообщения от мужа.

«Рассчитывайся».

Так и хотелось набрать: «в смысле?».

С сообразительностью у нее стало туго в последние дни. Смерть матери ощутимо шибанула по нервной системе. Кристина и в работе это ощущала. Хорошо, пока не критично. И все-таки чувствовалась разбитость и подавленность, какая-то измотанная опустошенность. Хорошо еще, что не беременна оказалась в этот месяц. Бог знает, как бы это все могло сказаться, если бы… Но нет. И она со спокойной совестью принимала успокаивающие и нейролептики, которые ей Рус мимоходом подсунул, видя состояние. Да и у самой Кристи самокритика сохранилась. Понимала, что не особо адекватна. Но это и простительно. Никто ей ни одного упрека не сказал.

«Куда?», — вот и все, что она спросила у любимого в ответном сообщении.

Действительно интересно стало. Впервые за последние три недели проснулся какой-то интерес, любопытство. И это хорошо, как врач, Кристина понимала. Эти эмоции стоило поддержать.

«Начнем с Австрии, потом Кипр…. море;-) ну а после — в Англию переберемся, мавка. На очень долго».

Лаконично, конечно. Умел Кузьма парой слов выразить огромные и объемные вещи. Но Кристина, раза три перечитав, решила пока не обдумывать последнюю часть и то, от чего и страшно, и до восторга радостно одновременно стало. Слишком заманчивые перспективы, обнадеживающие, как ей показалось, учитывая все то, что могли скрывать за собой. О чем они с Кузьмой больше молчали, чем говорили после той ночи, когда маму оплакивали. Не была уверена, что сейчас в состоянии такое обдумать.

А вот ближайшие перспективы… Море… Ммм… Как раз май на носу. Пока доберутся до Кипра, уже и потеплеет, июнь-июль наступит, наверное. Да и Австрия — Кристина никогда там не была. А вот читала и смотрела многое. И уже появилось будоражащее чувство предвкушения от предстоящего путешествия. Что-то такое, что заставило встряхнуться и новыми глазами вокруг посмотреть.

Правда, имелись и иные мысли, эмоции… Она столько лет отдала этой больнице, самой медицине. Так часто находила в ней утешение, когда сердце, душа и сама жизнь разваливалась на куски, что не удивительным оказалось испытать болезненную и мучительную грусть. Однако это все всегда значило для нее все же меньше, чем возможность быть с Кузьмой. Просто только сейчас ей дали выбор… Ну, или поставили перед фактом с иной стороны весов. И в этот раз совершенно не хотелось спорить, даже несмотря на грусть, давящую грудь какой-то светлой тоской.

Спрятав телефон, Кристина поднялась из-за стола, где сидела, заполняя истории. Еще раз обвела глазами кабинет, словно уже сейчас начала прощаться с вещами и местом, чтобы не затягивать. Коснулась рукой окна, понимая, что, вероятнее всего, уже никогда не увидит этого пейзажа за стеклом. Может, еще день, два. Неделя от силы. Судя по тону сообщения, Кузьма не собирался оставлять ей время на долгие сборы.

Прошлась кончиками пальцев по кофемашине. Она не собиралась забирать ее с собой. Оставит Русу. Он оценит, а Кузьма все равно обо всем на месте позаботится. Но как же долго этот агрегат был ее фетишем и какой-то иррациональной связью-ниточкой с любимым!

Глубоко вздохнув, чтобы прогнать накатившие слезы (слишком эмоциональной стала после маминой смерти, чересчур ранимой), она заставила себя собраться и пошла в коридор. Ей надо было как можно раньше обсудить все с Карецким. И Кристина понимала, насколько непростым окажется этот разговор. И вовсе не потому, что она не будет отрабатывать положенные при увольнении две недели. У них с Русланом за спинами тоже очень много всего имелось, что связывало скрепляло не хуже кровных уз. Даже учитывая, что с романтичным аспектом в отношениях они все решили, да и доводы были проговорены… Он был ей близким и родным человеком, как и она ему. И Кристине действительно тяжело и плохо делалось при мысли, что она оставляет Руслана здесь одного. По сути, без семьи и какой-то эмоциональной поддержки. Понимала, что иначе не выйдет, да и он ей не скажет ничего. Только ведь все равно любила этого мужчину, пусть больше как брата, чем «того самого единственного», но ведь от этого он не становился ей менее родным. И прощание с Русом грозило стать самым тяжелым этапом в сборах и увольнении.

— Провести хоть можно будет, солнце?