test

Тихий топот множества ног звучал в коридорах на нескольких этажах, лучи света волшебных палочек молниями сверкали в темноте — директор, все дежурные преподаватели, мадам Помфри и мракоборцы бежали вниз, в подземелья, стараясь при этом не разбудить спящих по всему замку студентов.

Осмотрев вместе со Слизнортом тело Генри Мальсибера, мадам Помфри подтвердила несомненную смерть от яда. Тело немедленно унесли из гостиной. Мракоборец, ответственный за подземелья, решил не откладывать дело в долгий ящик и приказал разбудить и привести к нему всех друзей погибшего ученика. И когда через минуту из мужских спален прибежал его напарник и сообщил, что они все так же мертвы, причем убиты «варварским», магловским способом, велено было снести все тела в одно месте, прежде чем сообщать кому бы то ни было, и как следует осмотреть. Там то, в пустой лаборатории и выяснились шокирующие подробности: у всех убитых студентов на левом предплечье красовалась Черная Метка. В том числе и у отравленного Генри Мальсибера. Эта новость положила конец спорам мракоборцев о том, надо или не надо сообщать об убийстве в Министерство. Все попросту не знали, что делать, смерть детей чиновников — огромное пятно на репутации школы и дичайший скандал. Дамблдор решил, что первым делом надо сообщить обо всем родителям убитых, но тут внезапно выяснилось, что не все друзья Мальсибера мертвы. Его невеста, Роксана Малфой исчезла, а в комнате обнаружились остатки её сломанной волшебной палочки. И близкий друг Мальсибера, Регулус Блэк, так же бесследно исчез. На их поиски снарядили нескольких мракоборцев.

А уже через час после этого события в Хогвартс прибыли люди, назвавшиеся «официальными представителями» семей Мальсиберов, Уоррингтонов, Яксли, Уилкиссов и Роули. Они сообщили, что их наниматели «еще совсем недавно» покинули страну по «личным причинам», и поручили им забрать тела их погибших детей. И прямо в тот момент, когда они еще были в директорском кабинете, пришел мрачный Аластор Грюм, и сообщил, что отец одного из убитых мальчиков, Роули, был обнаружен прямо в Лондоне, в тот момент, когда пытался вытащить из Гринготтса свое золото и сбежать. У него обнаружили Черную Метку.

— Какой все-таки ужас — бросить своих собственных детей на произвол судьбы, — Макгонагалл просто кипела от негодования. — Какая гнусная, отвратительная подлость!

— Мы имеем дело с Пожирателями, моя дорогая профессор, неужели вы ждете от них честности?

Макгонагалл посмотрела на Дамблдора, как кошка, на которую неожиданно устремили яркий свет.

— Прежде всего я жду от них родительского участия, директор, — веско заметила она и пробормотала в чашку, — Они ведь не только Пожиратели смерти, но и… хотя в данном случае и волки были бы лучшими родителями.

Дамблдор грустно молчал, постукивая пальцами по бокам чашки с фениксами. Пар над ней закручивался спиралями, подобно мыслям старого профессора.

— Пожиратели — в стенах замка! — продолжала негодовать Макгонагалл, решительно поднявшись из кресла. — Наши собственные ученики! Носили на руках эту мерзость, ходили по одним и тем же коридорам с остальными студентами! — она ходила по кабинету взад-вперед по идеальной прямой, только изредка взмахивала рукой. — Те самые дети, которые пришли к нам шесть лет назад, Альбус! Я помню Генри Мальсибера на первом курсе, несмотря на избалованность, он казался мне таким милым, воспитанным ребенком! И что теперь? Пожиратель смерти! А Яксли? — Макгонагалл остановилась перед директорским столом. — Как мы могли проглядеть их, Дамблдор?

— Вы хотите сказать, как я мог их проглядеть? — спросил Дамблдор, поднимая голову и глядя на Макгонагалл через очки. — Вина за то, что эти мальчики обзавелись Метками лежит на мне. И только на мне.

— Вы ни в чем не виноваты! — впалые щеки профессора трансфигурации тронул легкий румянец. — Вы же прекрасно помните, что Совет Попечителей запретил нам провести осмотр учеников. Да мы и безо всякой санкции Совета в любой момент могли заставить их всех до единого закатать рукава. Все дело в том, что у нас здесь не военное учреждение, и не Дурмстранг, где ученики отчитываются перед директором за каждый приступ кашля в неподобающем месте!

— И вы сейчас об этом не жалеете? — сардонически поинтересовался Дамблдор, отпивая из чашки.

— Больше всего на свете, — проговорила Макгонагалл и снова уселась в кресло.

Небо за окном посветлело и стало синим. Фоукс проснулся, встрепенулся и пощелкал клювом, глядя на директора и Макгонагалл.

— Какое все-таки счастье, что мисс Маккиннон очнулась так вовремя и успела нам все рассказать, — сказала Макгонагалл, грея ладони о чашку.