test

— Мы все напуганы, ты не один в этой лодке. Хотя для того, чтобы признаться в этом, нужна большая смелость.

Айден смотрел на него совершенно спокойно, не стараясь скрыть чувств.

— Я понимаю. Поэтому я и не отвернулся от вас. Мы должны как-то решить эту проблему в ближайшее время. Понимаешь сам: выстоять против кучки охотников, вооруженных своей религией и бешенством, — это было полбеды. Но что будет, если на нас ополчится все население планеты?

— Это будет малоприятно, — Эм потер подбородок. — Но мы сообразим. Что-нибудь. Как-нибудь. Правда, сейчас у нас есть и еще одна проблема...

Он красноречиво махнул головой в сторону спальни.

— Иди. Я посмотрю за этими, — ворлок кивнул на бессознательных пленников.

— Айден? Спасибо тебе. Без тебя я бы не справился сегодня.

Ворлок пожал плечами.

— Не благодари меня. Не за что.

Эмбер улыбнулся и двинулся по коридору. Хотя Марлоу и запретил ему заходить к себе под любыми предлогами, Эм подумал, что в этот раз кошачий приятель Дана не станет возражать.

Дан приблизился к своему создателю. Мэл лежал на сломанной кровати под изорванной простыней, и от вида его ран даже невпечатлительному лучшему другу захотелось прикрыть рукой рот. Марлоу стащил с себя всю одежду, потому что носить ее стало невыносимо больно. Его кожа начала покрываться жуткими рубцами, которые с молниеносной скоростью расползались везде: на руках и ногах, на шее, на лице — и скрыли из виду почти восемьдесят процентов его тела. Простынь тоже была перепачкана кровью. Марлоу жутко чесался, выпустив когти и тем самым стараясь достать до самых отдаленных зудящих мест на коже, но делал только хуже: от этого раны кровоточили и пульсировали болью, словно каждую из них нанесли отравленным лезвием.

Все пять лет Данте гонял от себя мысль о том, что кошмар может повториться, но сейчас это происходило. Марлоу снова терял свое тело. Магия дала ему жизнь, временный сосуд, в котором он мог находиться как в своем родном, но, кажется, сейчас ему пришла пора отдавать обратно одолженную привилегию.

— Больно. Черт, как больно, — Мэл выгнулся, впиваясь ногтями себе в кожу.

Данте справился с собой. Он сел рядом с другом и бережно задержал его запястье, чтобы тот не нанес себе еще больших травм. Тот открыл глаза. В агонии ему мерещились только расплывчатые очертания комнаты и Дана, однако по знакомому запаху узнал того, кто находился рядом.

— Это ты, Изверг...

— Ну а кому это еще быть. Я не принес тебе лекарства, брат. Прости. Меня задержало кое-что... по дороге.

— Лекарство не поможет. Сам понимаешь.

Дан откинул одеяло, прикрывающее Мэла до пояса. В его сердце что-то кольнуло от боли при виде его разлагающихся рубцов.

— Погоди. Ну должен же быть способ! — нервно произнес он.

— Способа нет. Нам нужен некромант. Мы понятия не имеем, где искать их. Заклятие съедает меня скорее, чем я думал!

— А что, если нам переселить твою душу? В какое-нибудь другое тело?

— Какое тело? Как ты сделаешь это? Мы возвращаемся к предыдущему пункту про магических хирургов. Я обречен, Дан.

— Нет. Не понимаю! — голос ворлока начал дрожать. — На земле нет такой силы, которая заставит меня отпустить тебя!

— Я боюсь, на то чтобы смириться с этим фактом, у нас с тобой осталось всего несколько часов, — рука Мэла сжала колено бывшего преподобного. — Я не стану читать тебе нотации и толкать слезливые речи, но... Кажется, тебе снова придется справляться как-то без меня.

— Я не хочу! Это было самое жуткое время моей жизни! — Данте в отчаянии вцепился в его ладонь. В такие моменты он напоминал Мэлу мальчишку, того самого, каким был до обращения; такого, каким он был, когда человечность полыхала в его венах горячим, непримиримым пламенем.

Марлоу сгорал от сожаления, желая сделать так, чтобы агония поскорее кончилась, и в то же время был не в силах даже помыслить о смерти. За время его существования мелькали моменты, когда он с радостью ринулся бы в ее объятия, но почему сейчас, сейчас, когда единственный раз в его вечности все встало на свои места? Он не боялся лица забвения, вовсе нет. Он боялся лица лучшего друга, бледного и испуганного, зависшего в паре сантиметров над кроватью. Насколько было бы проще, если бы Дан не пришел, не стоял сейчас, сглатывая ком в горле, ведь последнее, что Мэл хотел бы, — это увидеть его в последний раз именно так.

Кожа Марлоу отслаивалась от костей, а душа вот-вот готовилась к тому, чтобы низринуться в самое пекло. Дан мог видеть лучшего друга насквозь, в буквальном смысле этого слова, и на этот раз он в действительности не верил, что Мэл выберется из подобной передряги живым. Неужели настал он, момент, когда им придется расстаться? Навсегда?

— Дан, прекрати. Прекрати трястись, — не в силах поддерживать контакт взглядов, Мэл отвернулся.

— Что еще ты предлагаешь?! — нервно огрызнулся бывший преподобный.

На губах Марлоу медленно появилась очень слабая улыбка.

— Если я скажу, что уйти мне будет приятнее, чем мучиться от боли, тебя это успокоит?

— Нет! Меня успокоит только тот факт, когда ты будешь здоровым и живым!