test

- Ид-дёмте, – пробормотал Сидоров и вышел в коридор.

Сидоров проводил Вавёркина в камеру к «парнокопытному» Светленко, а «поднятый на уши» Серёгин послал в Киев срочный факс, в котором спрашивал о Маргарите Садальской.

«Такого сотрудника у нас никогда не было», – вот что пришло через несколько минут из Киева в ответ на срочный факс. Прочитав этот ответ, Пётр Иванович аж подпрыгнул.

- Чё-ёрт! – чертыхнулся Серёгин и ещё раз прочитал пришедший из Киева факс.

«Такого сотрудника у нас никогда не было», – да, да, Киев написал именно так! Пётр Иванович не ошибся – в Киеве не знали ничего о Маргарите Садальской!

Кто же тогда попал к ним в отделение вместо гипнотизёра?! Уж не Маргарита ли Садальская влезла в сейф? А вдруг она – сообщница Тени? Уж не она ли наводит «звериную порчу»?!

Где-то в архиве должно храниться её личное дело – если оно у неё ещё было…

Серёгин, перескакивая через две ступеньки, примчался в архив. На его коричневой деревянной двери висела аккуратная табличка «Соблюдайте тишину» – как в библиотеке. Пётр Иванович с бега перешёл на шаг и подкрался к молчаливому архиву, почти что, на цыпочках.

Архивариус Зинаида Ермолаевна обедала: пила чай с ватрушками. Пётр Иванович подобрался к ней едва ли не на цыпочках, чтобы не нарушать тишину: Зинаида Ермолаевна очень не любила, когда у неё в архиве шумели. Когда она заметила Серёгина – то сразу же отложила свою ватрушку на тарелку и отставила в сторонку чашку.

Зинаида Ермолаевна порылась на полках, в картотеке, в ящике стола…

- Ничего не понимаю… – пробормотала она, подняв голову из-за стопки пыльных папок, что покоились тут, на полке, наверное, со времён царя Гороха.

- А? – не понял Серёгин, едва удерживаясь, чтобы не чихнуть от архивной пыли.

- Я не могу понять, куда я его засунула… – изрекла Зинаида Ермолаевна и снова нырнула куда-то в пыльное море «древних» дел.

- В смысле?! – перепугался Пётр Иванович и спрятал за спину руки – чтобы Зинаида Ермолаевна не заметила, как он, нервничая, крутит пальцами.

- Нету! – поставила точку Зинаида Ермолаевна, снова показавшись над «волнами» «уснувших» папок. – Я не понимаю, что могло произойти… Личные дела сотрудников хранятся пять лет… А тут – нету…

- Скажите, пожалуйста, – заволновался Серёгин, проглотив в желудок испуг, скомкавшийся в горле. – Его никто не брал на руки?

- Ой, я и не знаю теперь… – Зинаида Ермолаевна надвинула на пуговичный вздёрнутый носик тяжеленные толстые очки и полезла в журнал регистрации. – Записи нет. Смотрите, – она уже с явным испугом и дрожью в руках повернула журнал регистрации к Серёгину и показала пальцем на последние записи.

Да, действительно, личное дело Маргариты Садальской никто не брал – да и кому оно могло понадобиться?! Записи нет… Но и о пропавшем деле Светленко тоже нигде не было никакой записи, а кто-то стибрил его прямо из-под носа Карпеца. А самого Карпеца – «заколдовал» до такой степени, что он едва не сбомжевался, бедняга… А что если с делом Садальской приключилась та же история?!

- А вы поищите ещё, пожалуйста, – чуть ли не взмолился Пётр Иванович, всеми фибрами души отвергая возможность похищения дела Садальской.

- Ладно, поищу, – пожала плечами Зинаида Ермолаевна.

Избавившись от очков, она снова спряталась в «пучину» «спящих» дел. Но нужного Зинаида Ермолаевна таки не нашла.

- Пропало! – всполошилась она, – окончательно вынырнув из-за своих полок. – Это надо акт составлять – о пропаже!

«Надо бы напустить на Зинаиду Ермолаевну нашего Вавёркина. Заодно и проверим, какой он гипнотизёр», – решил про себя Серёгин.

А Вавёркин тем временем познакомился со Светленко – Интермеццо. В сопровождении Сидорова и Муравьева он зашёл к нему в камеру и увидел «короля воров» лежащим на нарах лицом вниз. Его сосед по камере хлебал их пластиковой миски суп «Мивина» и то и дело бросал на Николая полные сочувствия короткие взгляды.

- Депрессия, – лаконично сообщил сосед Светленко Вавёркину, ткнув в сторону Николая большим пальцем. – У него сегодня не приёмный день – ушёл в «собственный пупок».

- Саня, отсади-ка Крекера, – проворчал Муравьёв, расписывая ручку на краешке протокола. – А то сейчас начнёт тут анекдоты свои травить!

- Я с детства мечтал увидеть, как гипнотизируют! – пискнул из своего угла Крекер, вытирая губы своей шапкой с логотипом группы «Оникс».

- Пойдём! – прикрикнул на Крекера Сидоров, скрутив ему руки за спиной.

- Ай, больно! – обиделся Крекер и обмяк в руках сержанта, превратившись в некий студень.

- Не развалишься! – отпарировал Сидоров, выталкивая бандита в коридор. – Давай, выпетривайся уже, мечтатель!

Крекер был выведен, и дверь камеры закрылась.

- Переверните его, – сказал Вавёркин Муравьеву, кивнув на не подающего признаков жизни Колю.

- Давай, поворачивайся! – Муравьёв пихнул Светленко в бок.

Коля сел на нарах, вытаращил на своих «гостей» покрасневшие глаза и произнёс хриплым голосом:

- Опять гипнотизируете? У вас всё равно ничего не выйдет – вы же знаете, что я окозлеваю, когда вы колдуете. Я хочу во всём признаться, но не могу…