test

Кажется, дружинники уже начинают дрожать от страха. Да, их волосы уже шевелятся на головах, и шевелятся всё сильнее с каждым выкриком участкового. Серёгин и Сидоров сначала молча ютились на стульях для посетителей. Сидоров, как и дружинники, тоже пугался и вздрагивал, едва Подклюймуха набирал воздуха и начинал очередную атаку децибелами. А Пётр Иванович старался-старался абстрагироваться от львиного рыка Подклюймухи, но, глянув на несчастные, и болезненные лица чихающих дружинников, решил вмешаться в разговор.

- Дмитрий Станиславович, – осторожно начал Серёгин, поднявшись со стула.

- А?!! – ответил Подклюймуха, позабыв убавить громкость, и на миг оглушил Петра Ивановича.

- Ы-ы, – прокряхтел Серёгин, потерев пострадавшие уши. – А давай их просто допросим, что они вообще видели в пятницу утром, а?

Подклюймуха почесал затылок.

- Н-ну, – протянул он, перестав орать. – Давай…

Дружинники стали припоминать, кого же они видели в пятницу утром. Дворничиху – подметала, ходила, снег чистила с крыльца, собирала раскиданные около мусорного бака очистки от картошки и ругалась.

- Брысь, шантрапа! – крикнула она тогда скрипучим и пронзительным голосом.

Ещё – бомжа Парамоныча. Бродил около мусорки, выудил из бака грязный пуховик и несколько бутылок… Дворничиха стукнула его снеговой лопатой за то, что доставая пуховик, он вывернул на снег чей-то мусорный пакет и раскидал мусор.

- Крыса отмороженная! – огрызнулся бомж Парамоныч, убегая и уволакивая по скользкому свалявшемуся снегу отрытый в мусоре пуховик.

Бабушку Лютченко они тоже видели – выходила с чёрной рыночной кошёлкой, покрытой принтом в виде мелких и очень ярких розочек.

Кого ещё видели? Да много их входило, выходило… Только Анны Лютченко среди них не было.

Как-то странно всё получается. Прозевать Анну впятером просто невозможно – кто-нибудь бы и заметил. И тогда Серёгин предположил, что за Анну в её квартиру мог прийти кто-то другой – например, подружка – и забрать её вещи. Лютченко дала ей ключи, она зашла и – забрала…

Рассуждения Петра Ивановича оборвала и рассеяла весёлая песенка, которую спел ему его мобильный. Серёгин вынырнул из «тонкого» мира гипотез, вернулся на прагматичную Землю и взял трубку.

- Алё? – спросил он.

Звонили из психбольницы, а то, что сообщили – едва не свалило Серёгина в глубочайший из обмороков. Пётр Иванович даже зашатался на ногах – это даже Сидоров заметил и подставил стул, чтобы он сел. Даже Подклюймуха прекратил ворчать на своих прошляпивших дружинников и воззрился на плюхнувшегося на стул Серёгина.

- Саня, погнали в дурку… – это всё, что смог выдавить ошарашенный полученным оттуда сообщением Пётр Иванович.

====== Глава 117. Тупик для “врача-оккультиста”. ======

Пётр Иванович и Сидоров примчались в психбольницу со скоростью настоящего торнадо – Серёгин даже мигалку прилепил на крышу «Самары» и подключил орущую сирену, чтобы без проблем проезжать на красный свет.

В коридоре их встретил взъерошенный Никольцев и сразу повёл на второй этаж, где была палата Шубина – Свиреева. Серёгин не шёл, а скакал через две ступеньки, Сидоров делал огромные шаги и перелазил сразу через три. «Начальник охраны» Шубина лейтенант Никольцев едва поспевал за ними. А там, на втором этаже Серёгина и Сидорова ждал настоящий «гризайль ».

Борисюк и Соколов сидели на полу, привалившись к бледно-зелёной стенке, и спали рядышком, словно две горлинки. Около них в полном замешательстве топтались уборщица, сестра-хозяйка и врач Иван Давыдович. Дверь палаты Шубина была распахнута. Серёгин подполз к этой двери на тяжелеющих ногах и заглянул за неё. В палате всё было нормально: чисто, ничего не раскидано, не украдено, не поломано… Всё было нормально – только Шубин – Свиреев куда-то «испарился».

- Никак не можем их растолкать, – подала голос сестра-хозяйка, кивнув на спящих Соколова и Борисюка. – С этими друзьями всегда истории случаются: то шишки набивают друг другу, то, вот ещё…

- Ыгы, – пробормотал Серёгин и сделал шаг в злополучную палату, проглотившую Свиреева – Шубина.

За ним «крёстным ходом» последовали Сидоров, врач Иван Давыдович, лейтенант Никольцев и сестра-хозяйка. Уборщица же не пожелала входить в «мистическое обиталище» и осталась в безопасном коридоре.

Пётр Иванович тщательно обследовал пол, кровать и табурет около кровати, пытаясь найти хоть что-нибудь мало-мальски подозрительное и указывающее на то, что могло здесь произойти. Ничего подозрительно, всё обычное.

- Где Лисичкин? – осведомился Серёгин у ютящегося в углу врача Ивана Давыдовича.

- Да, вот, – пробормотал тот, переступив с одной ноги на другую. – У этого, из шахты, как раз и был сеанс с вашим Лисичкиным. А потом вдруг лейтенант ваш ко мне подбегает, и давай голосить и выспрашивать, куда подевался этот Свиреев.

- Я на посту сидел, – оправдывался Никольцев под тяжёлым взглядом помрачневшего Серёгина. – Никуда не отходил…

- Кроссворды решал, небось? – угрюмо проворчал Пётр Иванович, глядя на лейтенанта исподлобья.