Террористка Иванова

Полина встала и медленно пошла к двери. Револьвер и сумка с бутылкой остались на столе. Она шла на негнущихся ногах и, казалось, сейчас упадет. Пилюгин смотрел на нее, не двигаясь. Она остановилась перед дверью и вновь окаменела, опустив голову. Потом щелкнул замок, и дверь открылась.

И она увидела заплаканного Витьку, а за ним — целое скопище людей в камуфляже, в закрытых шлемах и с автоматами. Полина рванулась к сыну, подхватила его на руки и прижала к себе, прильнула к нему лицом, забормотала каким-то булькающим голосом:

— Витенька, солнышко мое, как же ты меня нашел? Прости меня, сыночек, прости, ради бога…

Бойцы мгновенно схватили ее за плечи и вытянули вместе с сыном в коридор. Двое рванулись в комнату. Один взял со стола револьвер, показал на сумку:

— Здесь нитроглицерин?

— Да, в бутылке. Осторожнее — при любом сотрясении может взорваться, — ответил Пилюгин и вдруг схватил с подоконника недопитую бутылку пива и стал жадно глотать. Пиво лилось по подбородку на грудь, на пол. Майор ладонью утер рот и вышел в коридор.

Полина была уже в наручниках. Витька стоял у стены и с ужасом смотрел на мать.

— Эй, капитан, отставить, — громко сказал Пилюгин, расталкивая бойцов и подходя к Полине.

— Спокойно, майор, я должен доставить ее в изолятор, — сказал капитан-спецназовец.

— Я сам ее доставлю. Снимите наручники.

— Вообще-то, у меня другие начальники, майор…

Голубев, Тулегенов и Тимонин тоже встали вокруг Полины.

— Это наша террористка, — сказал Тулегенов.

— Наша, наша, — подтвердил Голубев.

— Мы знаем, что с ней делать, — добавил Тимонин.

— Не дурите, ребята, я действую по инструкции, — несколько растерянно сказал капитан.

— Всем в сторону! Всем в сторону! — скомандовал вышедший из комнаты боец.

В руке он держал целлофановый пакет с пистолетами сотрудников убойного отдела. А следом за ним второй спецназовец нес черную сумку, держа ее перед собой обеими руками. И все подались в правую сторону коридора, толкаясь и наступая друг другу на ноги. Тулегенов и Голубев, взяв Полину за руки, отошли вместе со всеми. Боец протянул пакет с пистолетами Пилюгину:

— Это ваши?

Майор и его сотрудники разобрали свое оружие.

— Один лишний, что ли?

— Да это Деревянко пистолет, — сказал Голубев. — Давай сюда, я его сдам.

Все дождались, пока боец с нитроглицерином скрылся из коридора, и сразу оживились.

— Ладно, пошли, — сказал капитан. — Без браслетов обойдемся…

Полина вдруг рванулась к Витьке, стоявшему у стены, обняла его, стала быстро целовать, прижимая к груди:

— Витенька… Витька… прости меня, прости, дорогой мой… Ты позвони дедушке — он тебя заберет. Мы еще увидимся, Витенька… — Она неистово целовала его, пока капитан не тронул ее за плечо:

— Пошли, пошли… пора…

Полина разогнулась и шагнула вперед. Витька схватил мать за руку:

— Я с тобой, мама!

Капитан сморщился, как от зубной боли, обернулся на Пилюгина, на других бойцов и сказал:

— Ну, шагайте быстрее…

Так они и пошли: Полина и Витька в окружении спецназовцев, а сзади — Пилюгин, Тулегенов, Голубев и Тимонин. Тяжелые, на толстых подошвах ботинки грохотали по коридору.

На площадке перед зданием было полно любопытствующего народа, и, когда они вышли, толпа загудела, зашевелилась.

— Где она? Где?

— Да вон! Баба худенькая! Я думал, из ревности кого-то замочить хотела, а эта… вчерашние радости!

— Не взорвала, значит? И никого не убила? А спецназовцев налетело — на одну бабу, герои!

— Одна баба, но с пушкой и бутылкой нитроглицерина!

— Да брось трепаться — откуда у нее нитроглицерин?

— А ты у нее спроси.

— Нормальная баба, чего у нее крыша поехала?

— Достали ее, видно…

— А может, обкуренная? Или наколотая?

— Да не похоже. Бабе-то за тридцать… и по виду не такая…

— А теперь какую ни возьми — или наркоманка, или алкоголичка!

— Папа! — из толпы выскочила Галка и бросилась к отцу.

Пилюгин поймал ее, подкинул вверх, отпустил, а потом расцеловал в обе щеки.

— Ой, папка, задушишь!

А капитан спецназа мягко, но решительно разъединил руки Полины и Витьки и повел Полину к автобусу. За ним потянулись бойцы, закинув автоматы за спины. Витька рванулся было за матерью, но рука Пилюгина легла ему на плечо, удержала.

— Сейчас к маме нельзя, Витя… ты потом ее увидишь.

Полина обернулась, поискала глазами сына, улыбнулась и пропала в черном проеме двери автобуса. Взревел мотор, чихнул из выхлопной трубы облаком бензиновой гари и покатил с площадки перед зданием райотдела.

Толпа зевак стала расходиться. К Пилюгину подошли Голубев, Тулегенов и Тимонин.

— Ладно, бывай, товарищ начальник, — сказал Тулегенов. — Удачный денек выпал — адреналина накушался по самые ноздри…

— На грудь бы принять по такому поводу граммулек по триста — оттянуться надо, — сказал Голубев. — Не каждый день такие напряги.

— Тебе дежурить сегодня, — сказал Пилюгин. — И по поводу Деревянко сходи, объяснение напиши. Ляпунов протокол требовать будет — я его знаю, не отвяжется.

— Всем писать придется, — сказал Тулегенов.

— Напишем, куда мы денемся, — отозвался Тимонин.