Терпимость

Император Юлиан, о котором я говорю, был племянником Константина Великого и родился в новой столице империи в 331 году. В 337 году умер его знаменитый дядя. Сразу трое его сыновей набросились на свое общее наследие и друг на друга с яростью голодных волков.

Чтобы избавиться от всех тех, кто мог претендовать на часть добычи, они приказали убить тех из своих родственников, которые жили в городе или поблизости от него. Отец Юлиана был одной из жертв. Его мать умерла через несколько лет после его рождения. Таким образом, в возрасте шести лет мальчик остался сиротой. Старший сводный брат, инвалид, разделял его одиночество и его уроки. Они состояли в основном из лекций о преимуществах христианской веры, прочитанных добрым, но лишенным вдохновения старым епископом по имени Евсевий.

Но когда дети подросли, было сочтено разумным отправить их немного подальше, где они были бы менее заметны и, возможно, избежали бы обычной участи младших византийских принцев. Их перевезли в маленькую деревушку в самом сердце Малой Азии. Это была скучная жизнь, но она дала Юлиану шанс узнать много полезного. Ибо его соседи, каппадокийские горцы, были простым народом и все еще верили в богов своих предков.

Не было ни малейшего шанса, что мальчик когда – нибудь займет ответственную должность, и когда он попросил разрешения посвятить себя учебе, ему сказали идти вперед.

Прежде всего он отправился в Никомедию, одно из немногих мест, где продолжали преподавать древнегреческую философию. Там он так забил свою голову литературой и наукой, что в ней не осталось места для того, чему он научился у Евсевия.

Затем он получил разрешение отправиться в Афины, чтобы учиться на том самом месте, которое было освящено воспоминаниями Сократа, Платона и Аристотеля.

Тем временем его сводный брат тоже был убит и Констанций, его двоюродный брат и единственный оставшийся сын Константина, помня, что он и его двоюродный брат, юноша-философ, были к этому времени единственными оставшимися в живых членами императорской семьи мужского пола, послал за Юлианом, принял его любезно, женил его, все еще в добром расположении духа, на своей собственной сестре Елене и приказал ему отправиться в Галлию и защищать эту провинцию от варваров.

Похоже, Юлиан научился у своих учителей-греков чему-то более практичному, чем умение спорить. Когда в 357 году алеманны угрожали Франции, он уничтожил их армию под Страсбургом и для пущей убедительности присоединил всю страну между Маасом и Рейном к своей собственной провинции и переехал жить в Париж, наполнил свою библиотеку свежим запасом книг своих любимых авторов и был так счастлив, насколько позволяла ему его серьезная натура.

Когда новости об этих победах достигли ушей императора, маленький греческий огонь иссяк при проведении торжества. Напротив, были разработаны тщательно продуманные планы по избавлению от конкурента, который мог оказаться немного более успешным.

Но Юлиан был очень популярен среди своих солдат. Когда они услышали, что их главнокомандующему было приказано вернуться домой (вежливое приглашение прийти и отрубить себе голову), они вторглись в его дворец и тут же провозгласили его императором. В то же время они дали понять, что убьют его, если он откажется принять приглашение.

Юлиан, как разумный человек, согласился. Даже в то позднее время римские дороги, должно быть, были в удивительно хорошем состоянии сохранности. Юлиан смог побить все рекорды по скорости, с которой он провел свои войска из сердца Франции к берегам Босфора. Но прежде чем он добрался до столицы, он услышал, что его двоюродный брат Констанций умер.

И таким образом язычник снова стал правителем западного мира.

Действительно, странно, что у такого умного человека сложилось впечатление, что мертвое прошлое можно вернуть к жизни с помощью силы; что эпоху Перикла можно возродить, воссоздав точную копию Акрополя и заполнив заброшенные рощи Академии с помощью преподавателей одетых в тоги ушедшей эпохи и разговаривающих друг с другом на языке, который исчез с лица земли более пяти столетий назад.

И все же это именно то, что Юлиан пытался сделать.

Все его усилия в течение двух коротких лет его правления были направлены на установление древней науки, которая теперь вызывала глубокое презрение у большинства его народа; на возрождение духа исследований в мире, которым правили неграмотные монахи, которые были уверены, что все, что стоит знать, содержится в одной книге и что независимое изучение и исследование могут привести только к неверию и адскому огню; к быстрому прекращению радости жизни среди тех, кто обладал жизненной силой и энтузиазмом призраков.