Терновая ведьма. Исгерд

— Обычно нас именуют Братством фейланов или Волчьим братством…

Судя по недоуменному наклону взлохмаченной головы, ясности в домыслы принцессы это не внесло.

— О душеловах ты тоже не слышала? — Крупный серебряный перстень в форме волка вспыхнул на свету, сияя во всей красе. Растерянная всадница не обратила внимания и на него.

— Кто такие душеловы?

Словно в преддверии грозы, воздух вокруг конной троицы потяжелел, обрел какую-то гнетущую ауру. Но языка принцессе она не сковывала, потому можно было беспрепятственно продолжать.

— Сто лет меня об этом не спрашивали… — поправляя тугую тесьму на лбу, старчески покряхтел Кетиль. — Или того больше… Но раз ты действительно не знаешь, попробую пояснить. Фейланы — люди с особым даром, умеющие отслеживать и ловить чужие души…

— Как охотники? — с сомнением уточнила Изольда.

— Почти… в отличие от них нам не нужны гончие псы и луки со стрелами — только умение, что кроется в самой нашей сути, подобно крови, с рождения текущей в жилах… Дабы настичь жертву, нам достаточно знать ее имя, однажды увидеть лицо — и то необязательно воочию, сойдет и в памяти другого.

Взбираясь на крутой пригорок, он приподнялся на стременах, взмахнул короткой косой, удерживающей вместе свалявшиеся пряди.

— Когда фейлан берет призрачный след, участь беглеца решена. Ведь от нашего брата не скрыться ни под какой личиной. Телесная оболочка для нас — лишь одна из зацепок, ведущих к цели…

— Но как вы это делаете? — откликнулась уже на спуске заинтригованная колдунья. — Ищете то, что невозможно пощупать руками, запереть в клетку?

— Так ли невозможно? — подмигнул собеседник, многозначительно всматриваясь то в чернильную рябь на ее коже, то в каменный лик Таальвена Валишера. — Душеловы обладают способностью опутывать прочными нитями, от которых не спрятаться и во сне. Потянешь за них — жертва сама явится на зов, станет молить о темнице, казни, только бы освободиться от гибельной связи с фейланом… Ведь даже смерть лучше того, что способен учинить он с беззащитной душой…

— Конечно, мы не мучаем людей ради забавы… — Кровожадные нотки в его тоне сгладились, растворились в скороговорке заученных фраз. — Разыскиваем преступников для тьер-леранского верховного суда и сборищ поскромнее — с того и кормимся. А если случается ненароком загнать до безумия какого-нибудь вора или мошенника, судебные посадники и деревенские старосты закрывают на это глаза: у всякой профессии свои недочеты…

— Значит, вы действуете с дозволения закона… — Стремясь разбавить неприятный осадок, возникший от слов Кетиля, принцесса представила себе самых отъявленных мерзавцев, на которых он мог охотиться.

— Безусловно. — Плащ фейлана, как исполинское крыло, всколыхнулся на узкой тропе. И Лютинг, следивший за беседой словно издалека, вдруг понял: их провожатый врет. Недаром отдает безразличием его чеканный слог — видно, на счету у охотника немало замученных бедолаг, ни в чем не повинных перед правосудием.

— Грабители, убийцы и разбойники боятся нас как огня. Но на их удачу, не каждый город или хутор может себе позволить нанять душелова… Год от года приходится занижать цену, чтобы не остаться без средств к существованию, — тоска…

Чем увлеченнее разглагольствовал Кетиль, тем более зловещей виделась Изольде его история. Откровение, что в Тьер-на-Вьёр любую душу можно беспрепятственно поневолить, вызвало возмущение, почти осязаемый внутренний протест. И, кое-как совладав с ним, колдунья заключила, что сует нос не в свои дела. В конце концов, она гостья в этом дивном крае и не имеет права осуждать законы, которыми тут руководствуются.

— Держитесь, впереди топко, — предупредил душелов, понукая свою лошадь по самое брюхо нырнуть в ползучую мешанину луговых трав. Свинцовый озерный плес засерел в низине, как тусклый кружок оброненной великаном монеты.

— Смотри, Тааль, цветов здесь не счесть! — брякнула принцесса, тут же одергивая себя. — Ой, я не имела в виду «смотри глазами»…

— Знаю…

Отчаявшись остудить пленившую нутро горячку, Лютинг прислонил пятерню к взмокшей шкуре Унгвара, вдохнул медленно, глубоко. Нынче необходимо прояснить мысли. Может, треклятые грибные темницы виноваты в беспокойстве, кружащем ему голову?

Будто догадавшись, что на уме у приморского королевича, Изольда перекинула ногу через широкий круп, сползла с коня.

— Сейчас наберу для тебя две охапки — оглянуться не успеешь… — И, сверкнув голубым клинком, вынутым из сапога, по шею окунулась в травостой.

Водяную змейку она разыскала без заминок, благо, ее на берегах росло видимо-невидимо. О том, как выглядит белокрыльник, пришлось осведомиться у мастера Кетиля, лениво жующего колосок.

— Вроде вон те белые цветы именуют лапушником, — без промедления указала твердая мужская рука.

— Каллы? — Чтобы не выронить уже собранный букет, принцесса разостлала на лысом пятачке свою накидку и бережно завернула цветы в алую ткань. Невелика беда, если фейлан с чудными глазами увидит ее без плаща: он давно разглядел все, что стоило внимания. А растения без мешка или котомки не унести.