Теплый сентябрь

Девушке было как то не по себе, когда Брахман стал проводить раненому ампутацию раздробленной стопы, хотя за прошедший год войны различных ран навидалась предостаточно. Но то были раны, увиденные на поле боя, когда надо быстро остановить кровотечение и утащить раненого на пункт эвакуации, где бедняге будет оказана первичная помощь. Видеть страшные раны человеческой плоти в чистоте операционной, это уже немного другое...

Следующая операция была не сложной, но продлилась долго - Брахман оперировал раненого с множественными осколочными ранениями, вычищая раны от клочков одежды и вытаскивая осколки от батальонной мины из спины и из ног. Этому раненому, мужичку уже в годах, опасаясь, что сердце не выдержит, побоялись давать наркоз и оперировали под местным наркозом, предварительно дав выпить хорошую порцию чистого спирта. Раненый громко стонал, скрежетал зубами от боли, матерно ругался по-чёрному, звал господа, детушек и ещё какую-то Мусю...

Операция прошла удачно - обошлись без ампутации левой ноги, в которую попал осколок и упёрся в бедренную кость, а Брахман, "ковыряясь" в ране, долго не мог его нащупать и вытащить...

Во время очередного перерыва между операциями, когда военврач вышел из палатки покурить на свежем воздухе, к нему подошёл военврач Ильин в заляпанном свежей кровью халате, хирург с соседнего стола, тоже решивший выкурить папиросу. Блестя круглыми стёклами своих очков, он сдержано поприветствовал коллегу и произнёс:

Как дела, Лёва? Мальчика с ранением в живот прооперировал?

Да, вдыхая в себя табачный дым, кратко ответил Брахман.

Выживет? тоже глубоко затягиваясь, спрашивает Ильин.

В ответ Брахман лишь неопределённо пожимает плечами и снова глубоко затягивается.

Перед войной я с группой врачей ездил в Германию - мы ведь дружили. Помимо общей программы немцы любезно показали всемирно известную клинику "Шарите", дом-пансионат для реабилитации и восстановления раненых и госпиталь для тяжелораненых, начал вспоминать былое Ильин, стряхивая папиросный пепел прямо себе под ноги. Их начальник дивизионной медслужбы с чудным таким званием обер-фельдарцт, вместе со свитой подчинённых сопровождал нашу делегацию и всё показывал. После посещения госпиталя для "тяжёлых", этот немец объяснил всем присутствующим, что у них в Вермахте принято в первую очередь спасать раненых, получивших раны лёгкой и средней степени тяжести. Таким счастливчикам стараются сразу оказать первичную помощь, отправить в полевой госпиталь, быстро уложить на стол и прооперировать, а солдатами, у которых тяжёлые ранения, они занимаются в последнюю очередь. Скажешь не по-человечески, не по-людски? Да, не по-людски! У немцев на лицо здоровый прагматизм - после кратковременного излечения они стараются максимально быстро вернуть солдат в действующую армию... А у нас всё по-другому - мы боремся за жизни даже при самых безнадёжных ранениях.

Да, Антон, у нас по-другому... Иначе быть не может и не будет. Мы же советские люди... и честно служим своему делу, в перерывах между затяжками, тихо произносит Брахман. Видел, что тебе сейчас сёстры готовят "животника" и он тоже совсем молоденький. Судя по времени, часов пять-шесть? Если кишки не стухли, есть шанс... слабенький такой, но он есть. Да, ты и сам знаешь.

Да, попробуем побороться за жизнь и этого мальчика, Ильин выбрасывает куда-то прочь докуренный окурок. Он поворачивается спиной к Брахману и подходит к входу в палатку, но прежде чем отправиться к своему рабочему месту у операционного стола и встать под тусклый свет лампы, произносит: Хорошо, что у нас здесь пока нет большого наплыва раненых. Чувствую, что уже завтра-послезавтра всё будет совершенно по-другому...

Ближе к часу ночи смена в операционной закончилась и Мария, быстро перекусив миской пшённой каши с куском хлеба, запив еду горячим морковным чаем, отправилась отдыхать к себе в палатку для персонала. Девушка стала раздеваться и уже собралась залезть под колючее солдатское одеяло, чтобы по удобнее свернуться калачиком и заснуть, как открыв входной полог внутрь палатки, вошла командир приёмно-сортировочного взвода старший военфельдшер Лисовецкая, внеся вместе с собой осенний холодок. Увидев подчинённую, женщина произнесла:

Воронова, ты то мне и нужна. Не засыпай и послушай - немного поспи, часика четыре, не больше, у тебя есть. Потом подъём, быстро перекусишь и поедешь старшей машины в Выборгскую Дубровку. Утром, ещё по темноте, наши батальоны начнут переправляться через Неву и постараются закрепиться на левом берегу. Получен приказ - к полудню развернуть на захваченном плацдарме пункт сортировки и несколько перевязочных пунктов. Поможешь переправить на тот берег всё необходимое, заберёшь первых раненых и назад. На левый берег не лезь. Приказ понятен?

Приказ понятен... звучит ответ начальнице и девушка мгновенно засыпает...

Поспать удалось примерно часа два не больше, а потом вся округа задрожала от грохота выстрелов сотен орудий, и всем стало уже не до сна...