Тепло под сердцем (СИ)

Калязин изо всех сил старался не смотреть на партнера, вышедшего из игры. «Штольман уже ставил все. И проиграл. Он блефовал в тот раз. Может и сейчас блефует», – Яков не знал, верно ли он предполагает мысли шулера, но это было неважно.

- Отвечаю, – голос Ивана немного сбился.

И было от чего – на столе лежало больше сорока тысяч рублей. На эту сумму можно было приобрести три мызы или дом на Невском, отделанный белым мрамором.

- Вскрывайтесь, господа, – хозяин клуба потирал руки от удовольствия, предвкушая, как будет описывать схватку новым посетителям.

Иван перевернул карты. Кто-то охнул, на него шикнули. Пиковый туз и бубновый король образовали с общими картами две старшие пары, которые было трудно превзойти. Фальке загасил сигару, едва не промахнувшись мимо пепельницы. Яков открыл свои.

- …лять, – тихо прозвучало над столом на фоне восторженных возгласов наблюдателей.

Побледневший Калязин вскочил со стула.

- Банк на стрите забирает господин Штольман, – объявил Петровский.

...

После того, как восторги и поздравления улеглись, владелец клуба уточнил:

- Господин Фальке, господин Заварзин, продолжаем?

Мужчины покачали головами, отказываясь.

- Надеюсь, у участников нет претензий? Ну и отлично. Яков Платонович, жду у кассы. Всех благодарю за участие!

Владелец клуба тщательно собрал фишки Штольмана в мешочек и отправился пересчитывать.

Получив заверенное банком обязательство о передаче мызы на побережье, Яков предложил Петровскому и Миронову отметить событие, и когда те с удовольствием согласились, кинул взгляд на мошенников. Но в зале их уже не было.

- Пап, я тута, этих слушаю! – донеслось из коридорчика.

Разгневанный потерей большой суммы и владения на Балтике Калязин напирал на партнера: – Ты чего, немчура? Этот придурок Греков еще получит от меня, а ты-то! У тебя семнадцать тысяч осталось, зачем ты вышел?

- Иван, я сегодня больше не игрок. Я… – замялся Фальке. – Тильт. Тильтую.

- Что?

- Я потерял уверенность. Ставки зря делаю или пасую невпопад. Так играть нельзя, так я тоже все солью.

- Дристуешь, – сплюнул Калязин.

- Дьявол! Как он нас сделал? Как?

====== Глава 24. Несчастный случай ======

В проходном дворе, ведущем с Почтамтской на набережную Мойки, Зотова достала брегет из кармана мешковатых плотницких штанов.

- Летягин, ты при котлах? Примерно через четверть часа, когда с улицы будет грохотать, забей клинышки под дверь с парадной лестницы. Четвертый этаж, богатая дверь, не перепутаешь. И не мешкай там, а то на звук швейцар выйдет и по зубам огребешь. Держи.

Мужчина с ужасом взглянул на молоток и десяток клиньев.

- А ты?

- А я сделаю то же самое с черного хода, но сперва суну коробочку в печку, тот знакомый с химзавода сказал, тридцати градусов будет достаточно. Так что задымит быстро. Кстати, белый фосфор не тушится водой.

- То есть там не зубной порошок, – вздохнул Летягин.

- Ну ты, Динь, даешь!

Ухмыльнувшись, Ольга взвалила на плечо дровяную связку.

- Потом можешь валить, лучше через крышу. Все, бывай, ты в парадную, я на набережную. Как-нибудь увидимся.

Девушка изобразила губами воздушный поцелуй и побежала в подворотню, Летягин поплелся за ней. У него язык не повернулся сказать, что он не хочет. А о том, что они с Зотовой своими руками собираются умертвить не только Штольмана, но и всех в клубе, он старался просто не думать.

…

- Пап, посмотри! – Митя, с восторгом пялившийся в окно, подлетел к отцу и дернул его за рукав.

- Там фейерверк! Смотри, как красиво!

С набережной в ночное петербургское небо одна за одной взлетали шутихи, разрываясь в воздухе искрящимися звездами.

- Это нам подарок? За выигрыш?

Яков покачал головой. У окон, выходящих на Мойку, столпились едва ли не все игроки, которым сегодня достало впечатлений. Даже мошенники почему-то не ушли из клуба, а тихо переговаривались в темном углу, изредка бросая на Штольмана косые взгляды.

Налегший на творение братьев Чивас Петр Иванович не собирался никуда смотреть. Он кинул в рот кусочек лосося и задумчиво вымолвил: – Стучат…

Виски не то чтобы ударило Штольману в голову, но все-таки сосредоточенность он потерял и опасность, исходящую от постукиваний в дверь и шипения на кухне, оценил не сразу. Только когда кухаренок Сенька с расширенными от ужаса глазами и с криком «Горим!» пробежал по залу к выходу, Яков заглянул в кухонный коридор. Но оттуда уже валил черный, удушающий дым, вонявший почему-то чесноком.

- Пожар, пожар! – истерил пацан, толкая дверь наружу.

- Помогите, дяденьки! Черный ход заперт, я тоже пробовал! И там тетя Варя на кухне!

Глядя на клубы дыма, швейцар игрового зала отпихнул Сеньку, налег на дверь сам.

- Не выходит, господин Петровский! Никак! – крикнул он.

Несколько мужчин по очереди, а затем и помогая друг другу, попытались выломать дверь. Безрезультатно.

Фальке выругался по-немецки, Калязин пнул массивную дверь ногой.

- Да что за день такой! Петровский, что делать? – громко вопросил шулер, перекрывая голоса других взволнованных игроков.