Тепло холодной весны (СИ)

- Имя Геннадий Дорохин - тебе о чём-нибудь говорит? Уважаемый человек. Владелец торговых центров и спортивных комплексов, крупный бизнесмен и щедрый благотворитель - детским домам, больницам и школам помогает. Какого чёрта ты к нему прицепилась?!

Теперь настала моя очередь мрачнеть, вспомнив невысокого коренастого шатена, лет сорока пяти с тяжёлым взглядом и фальшивой улыбкой, у которого я однажды брала интервью. Больше всего мне запомнилась его красивая молодая супруга, принёсшая нам кофе, точнее её странная реакция на спокойное замечание мужа о том, что его напиток получился недостаточно крепким. Услышав эту фразу, женщина вдруг резко побледнела и чуть ли не затряслась, сильно меня удивив. Причину такого поведения я поняла лишь неделю назад.

- Людям помогает, а жену с сыном бьёт!

- Какие громкие слова! - Морозов болезненно поморщился. - У тебя доказательства есть? Свидетели имеются? Хотя бы один? Нет! Так что полегче на поворотах, девочка. Неприятности нам не нужны.

- Вообще-то свидетели есть. Помните, я готовила материал об учительнице математике, занявшей первое место в краевом конкурсе. Так вот, когда я вошла в класс, лично слышала, как сын Дорохина умолял её не ставить двойку, потому что папа побьёт. Он плакал и был напуган. Мне школьный психолог потом рассказала, что они с медсестрой осмотрели мальчика и обнаружили синяки на его ногах и ягодицах!

Главный редактор продолжал кривиться и хмуриться, словно жевал нечто очень горько-кислое.

- И много синяков было?

- Нет, а какая разница?

- Большая. У нас шлёпнуть ребёнка по попе в воспитательных целях - это не преступление, а обычное дело.

На меня никто из родителей руку никогда не поднимал и подобное заявление искренне возмутило.

- До синяков?! Ничего себе воспитание! Это самое настоящее избиение!

- А ну-ка, тихо, раскудахталась тут! - холодно осадил Морозов. - Эмоций много, а логики ноль. Факт побоев где-нибудь зафиксирован? Нет! Кто-нибудь из школы согласен дать показания в суде?

- Ну... не знаю, - я замялась, вспомнив, как испуганно заохала психолог Арина Васильевна в ответ на моё предложение обратиться в органы опеки и написать материал в газету, а потом безапелляционно заявила, что сначала нужно поговорить с родителями ребёнка и попытаться решить проблему без огласки.

- Зато я знаю - нет! Эту историю давно замяли, только ты всё никак не успокоишься! Мамаша заверила общественность в лице директора школы, что сын просто упал с лестницы - у них, видишь ли, двухэтажный особняк.

- Врёт она! - возмутилась я, вспомнив недавнюю встречу с этой женщиной. - А у самой тоже синяки на плечах и руках. Какая-то очень скользкая у них лестница!

- К ней-то ты зачем попёрлась, горе луковое! - схватился за голову расстроенный начальник. - Сколько раз тебе повторять: никакой самодеятельности - советуйся со мной, прежде чем к таким людям соваться!

- Я её случайно в больнице встретила, когда флюорограф проходила. Вошла в кабинет, а она как раз переодевалась. Увидела синяки и просто предложила помощь, - объяснила со вздохом, понимая, что всё сказанное шефом пока что прелюдия, основной разнос ещё впереди.

- Господи, какую помощь?!

- В Ростове есть хороший реабилитационный центр для жертв домашнего насилия. Нам про него на семинаре по социальной журналистике рассказывали, я оставила ей визитку...

- Насколько я понял из твоего предыдущего лепета, факт насилия женщина не подтвердила, - прервал мои путаные объяснения мрачный Родион Васильевич.

- Да, но...

- Но тебе её слов оказалось недостаточно, и ты пошла собирать сплетни по соседям Дорохиных, так?

- Между прочим, многие из них уверены, что в синяках домочадцев этого "уважаемого" человека виноват он сам, а не лестница!

- Они видели как он бил жену или сына?

- Ну...

- Нет! Получается, Лиза, ты в рабочее время без санкции руководства собирала сплетни! - в голосе Морозова зазвенел металл. - Именно это я сказал Геннадию Дмитриевичу, до которого дошли слухи о твоих, порочащих его честь и достоинство, изысканиях. Между прочим, он теперь грозит нам судебным разбирательством!

- Но я не сделала ничего противозаконного!

- Ага, ничего. Ты всего лишь спрашивала у посторонних людей, не избивает ли господин Дорохин членов своей семьи! Это, Лиза, вообще-то оскорбление и клевета, то есть уголовно наказуемые деяния!

Теперь настал мой черёд негодовать:

- А если это не клевета, мы так и будем сидеть сложа руки и молчать в тряпочку под страхом суда?! Его сыну всего девять лет! Вам его не жалко?

- Мне себя жалко, - главный редактор от моей гневной тирады помрачнел ещё больше. - И тебя, дурёху наивную. Пресса - не полиция, у нас нет полномочий наказывать правонарушителей. К тому же у тебя нет ни одного весомого доказательства, а жена и сын Дорохина теперь в один голос уверяют, что живут дружно и счастливо.

- Ага, только лестница, зараза, всё портит! - проворчала, с досады пнув ножку соседнего стула, и демонстративно отвернулась.