Теплая Птица (отредактированный вариант с альтернативной концовкой)

-Что нам теперь делать, Андрей?

Я не ответил.

-Они казнят нас.

Ее голос звучал равнодушно, мертво. Он испугал меня.

-Марина, не надо отчаянья. Я спас Лорд-мэра и не верю, что он не пощадит

нас.

Лицо моей женщины немного просветлело.

-Дай-то Бог, Андрей. Я хотела сказать тебе, что здесь…

Она дотронулась рукой до живота.

-Я знаю, Марина.

-Да?! Откуда?

-Из сна.

-Так я тебе снилась?

Счастливо засмеялась.

Холодные капли срывались с сырых стен, и от этих же стен отражался

женский смех.

По каменной лестнице застучали подошвы ботинок: стрелок принес еду. Он

с удивлением посмотрел на Марину: еще бы, - смеяться в застенке, накануне

казни… Сумасшедшая?

-Солдат, что на ужин? - спросил я.

-Тварка, конунг.

Марина попросила пить, и стрелок передал ей бутыль с водой. Я же

принялся за тварку.

Караульный присел на нижнюю ступень, насвистывая что-то.

-Что слышно про нашу казнь, боец? – спросил я, прожевав мясо.

Стрелок вздрогнул, взглянул на меня.

-Вообще-то мне не положено разговаривать с заключенными, - нехотя

ответил он. – В бараке болтают, что послезавтра, как раз перед большим походом

на Тверь.

Послезавтра. Есть расхотелось. Я взглянул на Марину. Даже отсюда было

заметно, что она изменилась в лице. Послезавтра…

-Ну, вы закончили? Можно забрать посуду?

Я протиснул между прутьями полупустую миску.

Стрелок, гремя жестянками, направился к лестнице. Перед тем, как

захлопнуть дверь, щелкнул выключателем. Лампочка погасла.

-Марина?

-Андрей?

-Как ты?

-Все хорошо.

-Я что-нибудь придумаю, Марина, нас не казнят.

-Да…

Тьма. Тишина.

-Андрей?

-Да?

-Расскажи мне, что знаешь о смерти Христо и Букашки?

Бедная моя, мысли о казни не дают ей покоя…

-Я не присутствовал на их казни, но по рассказам, Христо и Букашка

держались гордо. Христо пытался докричаться до издевающейся толпы,

рассказать о Серебристой Рыбке. Перед тем, как упасть в небытие, он прокричал:

«Будущее зависит от тебя». По другой версии, это было: «Будущее не зависит от

тебя».

-Значит, он осознал, - голос Марины дрожал, – что мы не в силах ничего

изменить… Муравью не дано поднять над собой слона. Андрей! Мы примем свою

участь так же достойно, как Христо и Букашка. Я рада умереть с тобой, Андрей, и

ни о чем не жалею.

-Заткнись.

Марина умолкла.

-Ты лучше б рассказала, как очутилась на привязи Киркорова.

-Ревнуешь?

-Нет. Просто хотелось бы знать.

-Хорошо, расскажу. Хотя особо – нечего. Среди ночи в мою келью

ворвались двое особистов и Киркоров. Киркоров сообщил, что уже год работает

на Лорд-мэра и надел мне на шею эту гадость…

-Выродок.

-Да. Затем меня привезли сюда и держали на цепи в каком-то погребе.

Ее голос сорвался. Из темноты до меня донеслись приглушенные рыдания.

-Я отомщу, - до боли сжимая зубы, сказал я. – Клянусь, отомщу. Игрок

засиделся во мне, пора выпустить его на свободу.

-Не нужно, Андрей.

-Что не нужно?

-Не нужно мести. Не нужно крови. Если бы Лорд-мэр пощадил нас…

Андрей, ты помнишь, как хорошо нам было в Джунглях?

-Помню.

-Уйти в Джунгли, жить там, растить наше дитя – ведь это и есть

Серебристая Рыбка. Неужели Лорд-мэр не простит нас?

-Простит.

Мне показалось, что я ответил ей достаточно уверенно.

Простит? Едва ли. Лорд-мэр, он же Невзоров, он же отец Никодим

заигрался и, очевидно, наша с Мариной казнь станет лишь эпизодом его игры.

Нужно бежать отсюда.

Я приблизился к стене: камень. Попробовал на прочность решетку – прутья

даже не шелохнулись. Пол – бетон. А главное, - усталость, ворочающееся в душе

неверие, что нам и на этот раз удастся спастись. Ну, куда отсюда сбежишь? Как

хорошо, что темнота, и Марина не видит отчаяния, наверняка отразившегося на

моем лице.

Скрежет у двери заставил меня встрепенуться. Кто-то идет! Возможно,

Лорд-мэр или его посланник, с тем, чтобы объявить нам: «Вы помилованы».

Сердце беспокойно стучало в груди. Дыхание срывалось.

Под потолком вспыхнула желтая лампочка. Я зажмурился. Когда распахнул

веки, увидел стоящего в узком пространстве между моей и Марининой клетками

Киркорова. Все лучше, чем тьма и отчаяние…

Киркоров угрюмо смотрел на меня. Марина сидела на деревянном настиле

в своей камере; она словно не заметила его появления.

-Чего ты приперся сюда, мразь? - не выдержал я. – Хочешь спеть нам?

Киркоров откинул со лба седые волосы.

-Прибереги свое остроумие для виселицы, Островцев. Я пришел не к тебе.

Он повернулся к Марине. Та равнодушно взглянула на него и отвернулась к

стене.

-Послушай, - Киркоров взялся за прутья ее клетки, – я шишка при Лорд-мэре

и в моих силах… Короче, я могу открыть твою клетку. Пойдешь со мной?

Меня захлестнуло бешенство, но тут же сменилось холодным, как сталь на

морозе, пониманием: да, это единственный выход.

-Пойдем со мной, Марина, - увещевал Киркоров.- Зачем тебе сдыхать с

диким? Он, каким был в Джунглях, таким и остался… Лорд-мэр присвоил мне

статус певца Армии, и со временем я стану конунгом.

-Он прав, Марина, - негромко сказал я. – Иди с ним.

Киркоров удивленно обернулся.

-Слышишь? Даже дикий понял, что к чему.

Марина вдруг прекратила рассматривать стенку, кинула на меня пылающий

взгляд.

-Иди с ним! – крикнул я.

-Пошли вы оба на хуй, - отчетливо сказала она и прилегла на настил,

свернувшись калачиком.