Tempus

– Мистер Смит? – неожиданно спросили его, потянув за рукав и вытянув его из омута мыслей. Он посмотрел вниз и увидел девочку, которая разносила заказы из чайной. В руках у нее была маленькая коробочка, которую она протянула молодому человеку, когда он утвердительно кивнул. – Вам просили передать, – она ткнула маленьким пальцем в стекло, за которым он увидел мистера Зонко и миссис Спелл. Вдова махнула рукой, полные губы под вуалью растянулись в улыбке, а потом она вновь повернулась к Зонко, словно ничего и не произошло. Ошарашенный Мэтью подрагивающими руками открыл коробочку – внутри на бумажной подставочке лежало прекрасное пирожное со взбитыми сливками и словно бы той же самой вишенкой, на которую он смотрел столько лет назад. Совершенно ошеломленный, он вновь уставился на витрину, но миссис Спелл больше не обращала на него внимания. Словно величайшее сокровище он аккуратно приподнял пирожное за бумажную салфетку и надкусил.

По правде сказать, пирожное было довольно средним на вкус – слишком сладким, и вишенка давно усохла (все-таки не сезон для вишни), а крем в итоге оказался весь у него на руках, но он почувствовал себя таким счастливым, каким не был уже давно, а потому не замечал ничего вокруг – ни шума улицы, ни вони от Темзы, ни свинцового низкого неба, – пока не облизал все пальцы, сидя высоко на колках фаэтона. Этот жест миссис Спелл был словно пальмовая ветвь мира, протянутая ему, и не мог не смягчить его сердце.

***

Они возвратились в особняк Зонко относительно рано – сумерки только опускались на Лондон, скрывая дневную грязь и прибивая к земле смрад улиц. Зонко хотел переодеться и ехать на прием к какой-то леди (их в Лондоне было столько, что даже имей кучер желание, он бы не смог запомнить), а по пути, конечно, забрать миссис Спелл.

Когда они подъехали к дому, Мэтью чувствовал себя так, словно это он тянул экипаж весь день, а не Искорка. Лошадь же проявляла изрядную меланхоличность, терпеливо дожидаясь, пока ее подведут к кормушке. Кучер поручил ее заботам мистера Страута, который мрачно посмотрел на него исподлобья, но промолчал – очевидно, он все еще мучился стыдом из-за произошедшего с Лиззи. Мэтью же, помчавшись на кухню что-нибудь перехватить перед приемом, напротив, только столкнувшись в коридоре с Эммой, вспомнил, что произошло вчера. С момента, как он увидел брошь на груди Спелл, ему казалось, что все, что было до этого, случилось так давно, поэтому он недоуменно застыл, когда девушка спросила:

– Ты помирился с Лиззи? – она, кажется, несла воду для мистера Зонко и застыла одной ногой на лестнице, а второй еще в коридоре.

– Н-нет, – после паузы сказал Мэтью. Разве они ссорились? Однако спустя пару мгновений он вспомнил: предложение, точно…

– Зонко будет еще полчаса собираться, Лиззи еще не поела, так что можешь присоединиться к ней на кухне. Когда я ей передала твои извинения, она даже почти улыбнулась! – девушка подмигнула ему, словно она придумала очень удачный выход из затруднительного положения. Мэтью почувствовал небольшое раздражение, но быстро осадил себя – Эмма хотела ему только добра. Откуда ей было знать, что между ними не простые разногласия, а что-то… странное происходило, что даже Мэтью не вполне понимал.

– Спасибо, – поблагодарил он служанку, направляясь на кухню. Честно говоря, он совершенно не был настроен на какой-либо разговор с Лиззи, поскольку сейчас все его мысли занимала брошь и то, как аккуратно узнать, откуда вдова ее взяла. Нужно было все тщательно продумать, потому что второго шанса у него может не быть, а ведь даже этого шанса он ждал 8 лет.

Лиззи сидела за столом в одиночестве, а на кухне что-то напевала себе под нос миссис Пирс.