Тёмный

Что у меня за карма такая? Зема, изложи все вкратце про амулет контроля кракена и драконов. В излишние подробности моего прошлого не вдавайся. Я только охотник, и все. С кем только здесь не встречаюсь, так это молчи-молчи. Впрочем, а чего я хотел? Позавчера возглавлял атаку темных и тварей на местных, а теперь почему-то жду доверия. Картина Сурикова маслом «Эсэсовский каратель сам пришел к партизанам», написанная на основе полотна «Допрос партизана». Общим фоном сего шедевра является землянка. Несколько керосинок освещают пару табуреток, стол с чугунком печеной картошки, стопку сухарей, литровую бутыль самогона и самовар — как же без него, рашен экзотик. Главные действующие лица шедевра представлены комиссаром и перебежчиком. На заднем плане четко прорисовано ухо особиста, выглядывающее из-под стола. Нет, двух особистов: бахрома меня еще не подводила. Конвой не попал на это полотно, но на его наличие намекает пара штыков, торчащих в дверном проеме. Комиссар вежливо кивает речам подследственного и протягивает эсэсовцу очередной стакан горилки — мол, облегчи себе душу, я все пойму и прощу. Поплачь мне в жилетку, проказник. Эсэсовец клянется мамой, что он совсем этого не хотел, что имеет качественное рабоче-крестьянское происхождение, выполнял в тылу врага особое задание партии и правительства, и мало того — он русский! В качестве доказательства сего постулата перебежчик лихо опрокидывает предыдущий стакан самогонки и занюхивает мутную жидкость рукавом. Зема, как тебе мой виртуальный шедевр?

— Юмор у тебя черный, Влад, принимай управление, Иоганн ты Вайсанутый. Я закончил.

Тогда скорее уж темный юмор и Влад Абельнутый. Нет, надо добавить на полотно еще одну емкость — пустую емкость из-под горилки и портянку в качестве средства прочищения мозгов после употребления внутрь данного денатурата.

— Невероятная история, Влад, — задумчиво сказал Нолан. — Даже не знаю, что тебе сказать. Послушай, охотник, а ты не сумасшедший? Почему ты до сих пор не сбежал из герцогства при помощи индивидуального портала? Ты так сильно хочешь умереть?

— Есть причины, Нолан, — улыбнулся я. — Неужели ты думаешь, что я раскрою сейчас все свои маленькие тайны, которых тебе совершенно не нужно знать. Я ответил более чем подробно на твой вопрос. Ответь и ты на один мой. Этот камнепад, что я устроил темным, мне слегка не нравится. Да, да — это я вызвал обрушение свода, не удивляйся ты так.

— Так вот кто виноват, — произнес Нолан через минуту молчания, — что наша ловушка сработала преждевременно. Эх, Влад, мы ее столько лет готовили, а ты все почти испортил. Темные и создания Проклятого должны были взломать ворота, и их, окрыленных близкой победой, мы бы уничтожили. Мы бы уничтожили их всех.

То, что я и предполагал. У меня было время подумать над странностями тоннеля, по которому я шел на свиданку с подгорцами в первый раз. Все неясности получили свое логичное объяснение. Ларчик открывается просто: все эти тоннели вели к одной громадной ловушке для темных. Но есть вопрос.

— Вы пожертвовали тремя магами и двумя сотнями воинов, Нолан, вам их не жалко?

— Они не должны были все умереть, — глухо ответил жизнюк. — Мы рассчитывали на смерть не более трех десятков воинов. Остальные успели бы спрятаться во внешнем городе, пока темных сдерживал бы алтарь. Он являлся своеобразным индикатором ловушки. Если темные и твари сумели бы преодолеть его, то дичь была достойна капкана. А если нет, то мы бы снова и снова наносили удары по слугам и созданиям Падшего, пока те не решили бы уничтожить нас, не считаясь со своими потерями. Пока магистр Нарвион не бросил бы на штурм нашего убежища своих лучших магов. Когда ты разрушил алтарь, когда элита темной ложи начала ломать ворота нашего убежища, с болью в сердце мы оплакивали павших. С радостью в душе мы готовились к уничтожению основы могущества темной ложи. Не получилось, и нам осталось только скорбеть и готовиться к следующей попытке. Мы не можем больше находиться в подземельях, Влад. Мы вымираем. Не только от голода, охотник, я заметил, как ты невзначай подсовывал мне лучшие куски мяса, — усмехнулся Нолан. — Растущий на стенах пещер мох является хорошей пищей. Дело в другом, Влад. Уже много лет на одного рожденного здорового ребенка приходится несколько больных. Магия тут не в силах помочь, и с каждым десятилетием становится все хуже и хуже. Нам нужна свежая кровь, охотник. Дело дошло до того, что последнего пленного из Красных пещер мы использовали как производителя. Мы были неправы. Три женщины, которые разделили с ним ложе, которые понесли от него, родили детей с темнотой в душе. Мы убили младенцев, как и тех, кто рождается слишком слабыми, чтобы выжить в подземельях. Ты понимаешь меня, охотник?

Я кивнул: чего тут не понять? Генетики — этой блудливой дщери капитализма — еще никто не отменял. Местные спартанцы прижаты к стенке. У них нет будущего, и подгорцы это прекрасно понимают.