Темногорье

Старуха кивнула:

— Так и есть. Это ледяная бомба. Лежит она себе и лежит, может сотни лет прождать. И когда находит нужного человека, взрывается и в него попадает. И тогда он становится ледяной бомбой и ждет своего часа.

Мёнгере села возле Глеба.

— А почему вы не испугались? — спросила она.

— Проклятья-то? Так чего его пугаться? Оно же для определенного человека, не для всех.

Старуха разлила по кружкам какую-то жидкость и добавила:

— А на деревенских не серчайте. Боятся они. За благополучие трясутся. Так что простите их. Из-за хорошей жизни стали равнодушными.

Она протянула кружки Мёнгере и Пришу. Девушка выпила травяной настой, не ощущая его вкуса.

— Так ничего нельзя сделать?! — вырвалось у нее.

Старуха распрямилась и тихо ответила:

— Почему же нельзя? Можно.

Она забрала у путников кружки и положила в таз с водой.

— Если найдется человек, пожелавший расстаться с самым дорогим, что у него есть. И если отыщется кто, готовый заплатить собственной жизнью.

Мёнгере вскочила:

— Я готова!

Приш попытался остановить ее, но она не слушала:

— Что для этого надо?

Хозяйка дома пожала плечами:

— Сама думай, что у тебя самого ценного имеется. А насчет жизни не нам решать, примет ли смерть выкуп.

Мёнгере погрузилась в мысли. Что же у нее ценного? Из дорогих вещей ничего не осталось, одежда — и та не ее. Что может послужить жертвой? Она вглядывалась в лицо Глеба, точно он мог дать подсказку. Гладила замерзшие щеки, смахнула челку со лба. Да, у нее есть то, что можно отдать — волосы. Длинные, почти до самого пола, цветом потемневшего серебра. Глеб обожал касаться их.

Мёнгере попросила ножницы у старухи и медленно, прядь за прядью срезала волосы под корень. Она укрыла ими Глеба, точно живым лунным светом, потом обняла его и прошептала в ухо:

— Я люблю тебя, живи, пожалуйста.

И зарыдала, забилась всем телом, и слезы ее были горячими. Они могли оживить любого, но Глеб не шелохнулся. Она осыпала его поцелуями, но губы его не дрогнули. И тогда Мёнгере уснула. Задремал и Приш, захрапела старуха, усыпленная действием отвара. Никто из них не видел мрачных теней, заскользивших по дому.

Ровно в полночь в избу вошла высокая фигура, с ног до головы укутанная в черный плащ. На ее шее болталась цепочка с подвешенными к ней ключами: большими и малыми, золотыми и железными, простыми и затейливыми. В руках она держала букет подснежников и букет осенних хризантем. Один для жизни, второй — для смерти. Она пробыла в доме совсем недолго, но, когда вышла, букетов в руке не было.

Глава сорок пятая. Яблоневая долина

Приш проснулся первым. Он зевнул, потянулся и едва не свалился со стула, на котором сидел. Вчера как-то сам не заметил, как задремал. Похоже, старуха подмешала что-то в питье. Как там остальные? И тут он вспомнил и вскочил: что с Поэтом и Красавицей? Он обернулся. Мёнгере всё так же сидела возле Глеба. Ее голова покоилась на его груди, а та поднималась и опускалась: Поэт дышал.

Приш не поверил собственным глазам, был уверен, что старуха болтает глупости и Глеба не спасти. А тот вновь стал прежним, изморозь отступила. Приш подбежал к друзьям и растолкал их. Они обменялись неверящими взглядами, а затем в их глазах засияла радость. Глеб растерялся, когда понял, что Мёнгере состригла все волосы, несколько раз провел по ее голове. А потом они бросились обниматься. Друзья живы и здоровы, а это главное! Теперь надо поблагодарить хозяйку дома. Путники отправились в соседнюю комнату.

Старуха умерла. Она лежала на огромной кровати, слишком маленькая для нее. Постель была не разобрана, стопку подушек украшала кружевная накидка. Руки старухи были скрещены, в них кто-то положил букет хризантем.

— Она отдала свою жизнь, — прошептала Мёнгере.

Глеб зачем-то полез в карман и вытащил оттуда подснежник. Сжал его и убрал обратно.

— Я даже не спросила ее имени.

Больше никто не проронил ни слова.

Приш с Глебом отправились в сарай за лопатами. Они вырыли за домом яму. Приш копал и не хотел ни о чем думать, но мысли лезли непрошенными гостями. Старуха предложила свою жизнь, или смерть сделала самостоятельный выбор? Не спросить. Но наверняка пожилая женщина знала, на что идет. И от этого мурашки по коже.

Мёнгере в это время обмыла тело и переодела в чистую одежду. Затем они завернули хозяйку дома в покрывало и положили в могилу. Навряд ли кто из деревенских навещал старую женщину, поэтому путники не могли оставить ее без похорон — она умерла вместо одного из них. Это их долг. Даже если из-за этого друзья опоздают к радуге.

Каждый бросил по горсти земли, после Глеб и Приш засыпали могилу. Мёнгере украсила холмик цветами и поблагодарила:

— Спите спокойно, я буду молиться за вас.

С тяжелыми сердцами покинули они дом. Приш вновь ощущал собственную беспомощность — ничего нельзя изменить. Ну почему он не волшебник? Но говорят, что и колдуны не всё могут. А жаль.