Темное пророчество

Казалось, всё случилось одновременно. Из колонок грянула кантри-музыка — возможно, Джейсон Олдин, хотя из-за искажения и эха даже с моим острым слухом нельзя было быть абсолютно уверенным. На противоположной стороне арены открылся проём в стене, из которого на асфальт вырулили три гоночных кара Формулы-1: красный, жёлтый и синий — будто детский набор игрушек.

Цепи, сдерживающие животных по периметру поля, отстегнулись, на зрительских рядах кентавры стали бросать фрукты и дуть в вувузелы. Откуда-то из-за ложи императора выстрелили пушки, запуская в воздух дюжину гладиаторов, пролетевших к полю через ворота для американского футбола. Некоторые приземлились с изящными кувырками и тут же вскочили, готовые драться. Остальные рухнули на искусственное покрытие, будто тяжело вооружённые бумажные плевательные шарики, и так и остались лежать без движения.

Гоночные машины рыкнули моторами и помчались по кругу, вынуждая меня и Мэг выбежать в центр площадки во избежание гибели под их колёсами. Гладиаторы и животные начали всеобщие бои без правил и ограничений под ритмы Нэшвилла, и в этот момент, без какой-либо логичной причины, под большим экраном раскрылся огромный мешок, рассыпав сотни баскетбольных мячей на пятидесятиярдовую линию.

Даже по стандартам Коммода зрелище было грубым и перегруженным, но я сомневался, что проживу достаточно долго, чтобы написать негативный отзыв. Адреналин кипел у меня в венах, будто под напряжением в 220 вольт. Мэг закричала и атаковала ближайшего страуса, и, так как больше мне ничего не оставалось, я рванул за ней. Трон Мнемозины и ещё тридцать фунтов других вещей прыгали у меня по спине.

Все шесть страусов бросились на нас. Возможно, это звучит не так устрашающе, как Карфагенский змей или бронзовый Колосс, но страусы бегают со скоростью сорок миль в час. Они атаковали нас, клацая своими металлическими зубами. Заострённые шлемы качались из стороны в сторону, ноги, обёрнутые колючей проволокой, топтались по покрытию, будто уродливый розовый лес смертоносных новогодних ёлок.

Я положил стрелу на тетиву, но даже если бы я был равен Коммоду по навыкам, вряд ли бы мне удалось обезглавить всех шестерых птиц до того, как они убьют нас. У меня даже не было уверенности, что Мэг с её грозными клинками сможет уничтожить столько.

Прямо на месте я мысленно сочинил посмертное хокку:

Мегаптицы — зло

Атака железных ног

Умирать больно

В свою защиту хочу сказать, что у меня не было времени на редактуру.

Что нас спасло? Баскетбольные мячи ex machina. Ещё один мешок раскрылся у нас над головами, а может быть, часть мячей застряла в сети еще в прошлый раз, так что двадцать-тридцать штук посыпались на нас, заставив страусов уворачиваться и вилять. Одна не слишком удачливая птица наступила на мяч и нырнула вперёд головой, вонзившись клювом в покрытие. Ещё два страуса споткнулись о первого, тем самым образовав опасную кучу из перьев, ног и колючей проволоки.

— Давай! — крикнула мне Мэг.

Вместо того чтобы драться с птицами, она схватила одну за шею и взлетела ей на спину, как-то умудрившись не умереть. Размахивая мечами, она пошла в атаку на остальных монстров и гладиаторов.

Впечатляюще, но как я должен был следовать за ней? К тому же она разрушила мой план спрятаться за ней. Такая нечуткая девочка!

Я выстрелил из лука в ближайшую угрозу, коей оказался атаковавший меня размахивающий дубинкой циклоп. Откуда он взялся, я не имел ни малейшего понятия, однако отправил его туда, где ему самое место, — в Тартар.

Я уклонился от огнедышащей лошади, пнул баскетбольный мяч в живот гладиатору, ушёл с пути льва, устремившегося к аппетитно выглядевшему страусу (всё это, между прочим, с привязанным к спине стулом).

Мэг направила свою смертоносную птицу к императорской ложе, разрезая всё, что вставало у неё на пути. Я понял её план: убить Коммода. Я, как мог, двигался за ней, но моя голова лопалась от игравшей музыки, насмешек толпы и рёва ускорявшихся моторов Формулы-1.

Стая волкоголовых воинов кинулась в мою сторону. Для выстрела из лука их было слишком много и они находились слишком близко. Я сорвал патронташ с медицинскими шприцами и выпустил струи аммиака в их морды. Воины завопили, выцарапывая себе глаза и рассыпаясь в пыль. Как вам скажет любой хранитель горы Олимп, аммиак — замечательное чистящее средство от монстров и других пятен.

Я добрался до единственного островка спокойствия на этом поле — слонихи.

Она не была заинтересована в драке, и из-за её размеров и грозной кольчуги никто из сражавшихся не горел желанием подходить к ней. Или, возможно, глядя на её шлем «Колтс», никто не хотел связываться с домашней командой.

Что-то в ней источало такую грусть и уныние, что я ощутил к ней симпатию, почувствовав родственную душу.

Я достал укулеле и наиграл приятную слонам песню «Southbound Pachyderm»[27] группы Primus. Вступление было грустным и цепляющим, что идеально подходило для соло на укулеле.

— Великая слониха! — пел я, медленно приближаясь. — Могу ли я покататься на вас?