Темное пророчество

Его глаза светились уверенностью, будто говоря: «Да-да, я только что выполз из туннеля, но по-прежнему выгляжу потрясающе».

Из прохода появилась ещё одна голова. Должно быть, второй был шире в плечах, так как сейчас испытывал определённые трудности.

Трофоний тихо засмеялся:

— Я говорил тебе не есть так много, брат.

Несмотря на видимые усилия, второй поднял голову и расплылся в ухмылке. Он совсем не походил на Трофония. Его волосы были светлыми и вьющимися, лицо, простодушное и глупое, изрядно походило на морду дружелюбного осла.

Я понял, что это Агамед — единоутробный брат Трофония. Он не был моим сыном: бедному мальчику не посчастливилось оказаться настоящим потомком Эргина и его жены.

— Не могу поверить, что это сработало, — проговорил Агамед, высвобождая руку.

— Конечно, сработало, — ответил Трофоний. — Мы знаменитые архитекторы, мы воздвигли храм в Дельфах. С какой бы стати Гирией не доверил нам постройку своей сокровищницы?

— Дополненную тайным туннелем.

— Ну, он никогда не узнает о нём. Старый параноик посчитает, что это его слуги украли все сокровища. Но всё равно шевелись, Толстячок.

Агамед был слишком занят, чтобы освободиться, он хохотал, но всё же вытянул одну руку:

— Помоги мне.

Трофоний закатил глаза, кинул мешок с сокровищем на землю… И тем самым активировал ловушку.

Я знал, что будет дальше. Я вспомнил эту историю, когда увидел братьев, но от этого наблюдать было ничуть не легче. Царь Гирией действительно был параноиком. Он давным-давно обыскал сокровищницу, нашёл туннель, но никому не сказал об этом, не перенёс сокровища, а просто установил смертельную ловушку и стал ждать того, кто собрался его ограбить.

Трофоний кинул сумку с золотом на растяжку, которая активировалась, только когда кто-то выбирался из туннеля. Царь хотел поймать предателей на горячем.

С ближайшего дерева в небо яростной вспышкой выстрелил механический лук. Снаряд прочертил в темноте яркую красную дугу, и поддерживающая балка туннеля рухнула, похоронив нижнюю половину тела Агамеда под каменными обломками.

Агамед резко выдохнул. Его рука повисла, глаза чуть не выкатились из орбит, и он зашёлся кашлем с кровью. Трофоний в ужасе закричал, подбежал к брату и потянул его на себя, но этим лишь заставил его закричать.

— Оставь меня, — сказал ему Агамед.

— Нет! — слёзы катились по лицу Трофония. — Это моя вина. Это была моя идея. Я приведу помощь. Я… Я скажу стражникам….

— Они убьют тебя, — прохрипел Агамед. — Уходи. Пока можешь. И ещё: царь знает меня в лицо, — он тяжело дышал, в груди клокотало. — Когда он найдёт моё тело…

— Не говори так!

— Он поймёт, что ты был со мной, — продолжил Агамед. Его взгляд прояснился, стал спокойным от осознания неизбежной смерти. — Он выследит тебя, объявит войну нашему отцу. Сделай так, чтобы меня не узнали.

Агамед слабо потянулся к ножу, висящему на поясе брата.

Трофоний взвыл. Он понял, о чём просил его брат, он слышал перекликающихся вдалеке стражников и понимал, что скоро они будут здесь.

Он закричал в небеса:

— Возьми меня вместо него! Спаси его! Отец, прошу!

Отец Трофония, Аполлон, проигнорировал его молитву.

«Я дал тебе славу, — думал Аполлон. — Я позволил тебе спроектировать мой храм в Дельфах, а ты использовал свою репутацию и таланты, чтобы стать вором. Ты сам навлёк это на себя».

В отчаянии Трофоний обнажил свой клинок. В последний раз поцеловав брата в лоб, он обрушил лезвие на его шею.

Мой сон сменился.

Я стоял в длинной подземной комнате, казавшейся двойником главного зала Вэйстейшн. Изогнутый потолок у меня над головой сверкал белой плиткой, как в метро. По обеим сторонам комнаты, там, где в депо находились бы туннели с рельсами, были канавы с водой. Вдоль стен тянулись ряды мониторов, проигрывающих видео с бородатым мужчиной с вьющимися коричневыми волосами, идеальными зубами и прекрасными голубыми глазами.

Это напомнило мне рекламные ролики одного ночного ток-шоу, которые крутили на Таймс-сквер. Мужчина позировал, смеялся, целовал экран, притворялся потерявшим равновесие. В каждом кадре он был в новой одежде: итальянский деловой костюм, гоночный комбинезон, охотничье обмундирование — и всё это из львиной кожи.

По экрану прыгала выполненная в кричащих цветах надпись: «Новый Геркулес».

Да, так он себя именовал во времена Рима. Он был в потрясающий форме, как и оригинальный герой, но это был не настоящий Геркулес. Я знаю, я имел дело с Геркулесом много раз. Император больше походил на стереотипного Геркулеса — отфотошопленную карикатуру с горой мускулов.