Темное искушение

Я послушно остановилась в дверях и обернулась к нему, приветствуя ощущение оцепенения внутри. Прямо сейчас Ронан мог бы двигать меня, словно одну из кукол Юлии, и я бы ничего не почувствовала. Моя уступчивость была тем, чего он хотел все это время, но, судя по жесткому блеску глаз, он все еще был недоволен. Когда он встал и направился ко мне, я перевела взгляд в угол комнаты – главным образом потому, что, глядя на него, я теряла самообладание. Как брызги краски на белом холсте.

– Как ты себя чувствуешь?

– Есть хочется, – ответила я.

Ронан, стоя теперь на расстоянии вытянутой руки, нетерпеливо хмыкнул и потребовал:

– Твои глаза, Мила.

Я перевела взгляд на него, но смотрела сквозь. Его внимание согревало мое лицо, раздражение в воздухе усиливалось с каждой минутой тишины. Затем он протянул руку и провел пальцем по моей щеке.

– Никаких слез этим утром?

– Ты хочешь моих слез? – Мой тон говорил о том, что при необходимости я бы ему это устроила.

Его челюсть сжалась. Он издал сердитый рык, оттолкнул мое лицо и повернулся ко мне спиной.

– Я могу идти?

Он покачал головой и процедил:

– Можешь. – Прежде чем захлопнуть за собой дверь ванной.

В дверях своей спальни я столкнулась с Юлией. Она протянула стакан воды и две таблетки ибупрофена. Когда я закинула таблетки в рот и запила водой, мне показалось, что я заметила в ее глазах мягкий отблеск. Хотя он пропал, едва она поджала губы и произнесла:

– Если осквернит она себя блудодеянием, огнем должно сжечь ее.

Затем она забрала стакан, прошла мимо, задев плечом, и, напевая под нос, пошла дальше по коридору.

Я действительно жила тут словно во сне. Без сомнения, в следующем сезоне во всех магазинах появится «плененная Барби».

Приняв душ, я прошла в столовую завтракать. Совершенно не обращая внимания на мое присутствие, близняшка Кайли делила свое время между набором сообщений на телефоне и хихиканьем. Лишь когда я налила чашку чая, она остановилась, чтобы рассмотреть меня, словно бактерию под микроскопом.

– Говорят, ты Михайлова, – очень медленно сказала она.

Последнее, чего мне хотелось, это вести светские беседы, но манеры заставили меня ответить.

– Это правда.

– Также говорят, будто ты ведьма.

Я смогла ответить лишь намеком на улыбку.

– Ты не похожа на ведьму. – Ее невпечатленный взгляд скользнул по моим влажным волосам и платью-футболке. – Или на пленницу.

– Полагаю, они бывают разными. – Я не была уверена, что имею в виду ведьм или пленниц, хотя предполагала, что утверждение подходит и для тех, и для других.

– Ты кажешься… – Она нахмурилась, будто ей пришлось выдавить это слово. – Милой. Но как там говорят? – Она задумчиво постучала пальцем по губам, а затем подняла взгляд к потолку, щелкнув пальцами. – Кровь себя покажет.

Ее радость оттого, что она вспомнила идиому, смягчила оскорбление. Очевидно, до нее доходили слухи о моей матери. Или о моем папе. Полагаю, у меня было достаточно дурной крови с обеих сторон, но стало очевидно, что она имела в виду первую, когда ее взгляд скользнул к подвеске и она промурлыкала:

– Хотя, похоже, ты уже пошла по этому пути.

Кайли была полной занудой. Я не ответила и добавила немного сахара в чай, что, кажется, разозлило ее.

– Ты должна знать, что на самом деле он не хочет тебя.

В груди свернулся ком горечи. Должно быть миссия каждого этим утром состояла в том, чтобы разрушить мое приятное депрессивное состояние.

– Не то чтобы это тебя касалось, – мягко сказала ей я, – но да, я в курсе.

Ронан переступил порог, одетый в Givenchy, и по жесткому намеку в его взгляде я поняла, что он услышал разговор. Что за любопытство.

Он сел на стул, как в любое другое утро. Я снова стала невидима для Кайли, когда все свое внимание она обратила на Ронана и принялась подавать на стол. Было совершенно очевидно, что она тянула с этим до его прихода. Хотя, правда, ну сколько вилок ему нужно? Я намазала маслом кусочек тоста и проигнорировала то, что она заговорила с ним по-русски.

– Подай чай и убирайся из моего дома.

Нож для масла дрогнул в моей руке на долю секунды. Это было «Ты уволена!», достойное сериала «Ученик». Кайли бросила на меня такой взгляд, будто это была моя вина, быстро налила Ронану чай и выбежала из комнаты.

– Ты серьезно позволяешь людям разговаривать с тобой так? – прорычал Ронан, сердито глядя на меня. Я избегала смотреть на него, словно его взгляд мог убивать.

– Как?

– Не играй со мной в эти игры. – Его гнев обжег кожу. – Она практически назвала тебя шлюхой.

Тот факт, что он вел себя так, будто ему было не все равно, захлестнул меня зудящей волной разочарования, но я боялась, что взорвусь, если не буду сдерживать чувств.

– Тебе нравится называть меня шлюхой, – безразлично ответила я. – И ты велел мне не лезть к твоим сотрудникам. Я просто делала то, что ты мне велел.

Рыкнув, он схватил мое лицо и повернул его к себе. Я не сопротивлялась, но отказывалась встречаться с ним взглядом. Зрительный контакт превращал меня в камень, а затем – раскалывал, прямо посередине.

– Если прямо сейчас ты пытаешься угодить мне, то крупно лажаешь.