Темное искушение

Хотелось бы думать, что мой интерес к Миле был связан только с ее телом, но я никогда не говорил с девушкой так много, как с ней, не испытывая тяги к самоубийственной скуке. И все же, я тот, кто завязывал разговор, даже находясь глубоко внутри нее, просто чтобы услышать, что ее рот должен был сказать. Правда заключалась в том, что у Милы могли быть брекеты и проказа, и я все равно хотел бы трахнуть ее шесть раз в Воскресенье.

Я провел большим пальцем по губе, смирившись с неприятным осознанием, в то время как Альберт схватил Сергея за волосы и швырнул его в стену. Боковой столик разлетелся вдребезги под тяжестью банкира.

Меньше сорока восьми часов. Именно столько времени у меня оставалось до заключения сделки с Алексеем. Он единственный, кому вынесли смертный приговор, хотя почему-то мне казалось, что меня наебывают. Проходящие минуты дразнили меня, поселяясь под кожей с острым чувством, от которого я не мог избавиться.

Голова Алексея больше не казалась Миле подходящей заменой. Она стоила еще миллионы… и украденную Эйфелеву башню. Когда напряжение сжало мое тело, обжигая грудь, я задумался, не попросить ли именно об этом.

Это даст мне больше времени — больше времени, чтобы изгнать Милу из моей крови. Хотя, если все пойдет по-прежнему, она будет только проникать глубже. Не говоря уже о том, что эта встреча говорила мне, что единственное, чего у меня сейчас не было на моей стороне, — это время.

Альберт идеально вытер стену лицом Сергея. Рамы для картин упали, и осколки стекла посыпались на пол. В любой другой день у меня нашлось бы что сказать по поводу того, что Альберт уничтожил мой кабинет, но все, на чем я мог сосредоточиться, это на знаке Милы, который она оставила, и как скоро это станет единственным, что я от нее найду.

При мысли о том, что мне придется толкать ее в объятия Алексея, мне словно раскаленное железо вонзилось в ребра. Мысль о том, что Иван один из них, заставила меня заскрежетать зубами. Очевидно, ревность представляла себе, как он разбивает голову другого мужчины о стену. Пять раз. Зловещее чувство охватило меня, сказав, что она моя — каждый желтый, болезненно сладкий сантиметр ее глаз.

Альберт ударил Сергея лицом о стол, и кровь брызнула на мои испачканные чернилами руки. Те самые, что отделят голову отца Милы от его шеи.

Она дала мне своё прощение.

Мне нечего было ей дать, кроме мести.

Я смахнул волосы с рукава и позволил им упасть на грязный ковер.

— Я виделся с ним! — наконец выдохнул Сергей по-русски, привалившись к стене от очередного удара в живот.

Придерживая ладонью кулак Альберта, я ждал, что Сергей продолжит.

— Я… я встречался с Алексеем, — повторил он, переводя опухшие глаза с Альберта на меня.

— Это мы уже выяснили, — протянул я и откинулся назад. — Ваша с ним встреча должна была состояться потому, что вы с Алексеем скрываете роман.

— Что? — он разинул рот. — Н…

— Потому что, если вы не трахались, — мои глаза посуровели, — То могу предположить, что обсуждали бизнес. Мой бизнес. Так что это было? Ты трахаешься с Алексеем, или ты крыса?

Судя по выражению его лица, я поставил его в невыносимое положение. Он вытер кровь с носа тыльной стороной ладони, его глаза устремились к выходу, до которого он никогда не доберется.

— Я… мы ничего не обсуждали, клянусь, — ответил Сергей. — О-он только задал мне несколько вопросов…

— Например, кто будет наебывать. — я кивнул, как будто все понял.

Он разволновался, бормоча:

— Нет! У меня не было выбора! Он приставил пистолет к моей голове!

Я приподнял бровь.

— Значит, ты определенно на дне.

Его покрытое синяками лицо побагровело.

— Мы не трахались! Я не гей! Алексей спросил меня об акциях и ликвидных активах, а также о том, чтобы перенаправить часть твоих денег на счет. Сказал, что я получу десять процентов, если сделаю это. — у него перехватило дыхание, и когда он понял, сколько сказал, его двойной подбородок задрожал. — Боже.

Я ядовито улыбнулся.

Дрожащими руками Сергей достал из кармана носовой платок и вытер пот со лба.

— Я могу это исправить! Просто позволь мне все исправить. Пожалуйста… — заскулил он. — У меня семья.

Алексей падал, раскачиваясь. Любой другой предположил бы, что его главный план состоял в том, чтобы перенаправить все мои средства так, чтобы я не мог платить своим дилерам и, следовательно, моим людям, что разрушило бы их лояльность и оставило бы меня жить печальной, одинокой жизнью физического работника. И, по-видимому, чистильщик труб был вне игры. Но, зная Алексея, это было всего лишь одно раздражающее отвлечение из множества других, которые наверняка придут.

— Алексей не предложил тебе и десяти процентов, — заявил я.

Сергей сглотнул.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь.

Возможно, сейчас Алексей и загнан в угол, но леопард не может изменить свои пятна. Мужчина держался за пенни, будто каждый из них был еще одним днем его жизни. Его жадность была одной из причин, почему мне было так легко пробиться из низов его рядов в его собственное мягкое кожаное кресло.

— В наши дни делают отличные протезы, — объявил я.