Телохранитель Ника. Клетка класса люкс

– Эх, Ника-Никита… Никогда я вас баб понять не мог. Впрочем, делай как знаешь. Ну, давай что ли на посошок, – из сейфа появилась бутылка «Хенесси» и два неизменных пластиковых стакана.

– Мне же за руль, – робко возразила я.

– Ерунда. С моими номерами гаишники не останавливают. Ну, будем!

Коньяк обжег горло и погнал теплую волну по всему телу, расслабляя напряженные мышцы. А я даже не замечала, что они натянуты, как гитарные струны…

– До свидания, Владимир Андреевич, – я уже шагнула к двери и неожиданно вспомнила о том, что собиралась сделать с самого начала. – Вот, чуть не забыла. Пистолет свой возьмите. Мне он уже не понадобится.

– Даже не думай, – отмахнулся Челноков, и мне стало ясно, что пистолет он не возьмет. – Иди с богом, Ника. Спасибо тебе.

Я не ожидала от Челнокова такой прыти и поэтому не успела увернуться от его «брежневского» поцелуя. Правда, на этот раз в приемной ничего не упало, но зато секретарь Сережа всей своей сутулой спиной показывал, что ни на миг не отрывался от экрана. Только уши у него почему-то горели. Пользуясь смущением паренька, я, быстро притворив тяжелую дверь, сунула «беретту» в наваленные на столе бумаги – ничего не возьму из этого дома. И, тепло простившись с секретарем, рванула в гараж с небывалой скоростью.

Возле Элиной двери я благоразумно притормозила, пытаясь проскользнуть мимо на цыпочках, но была буквально за руку схвачена моей бывшей подопечной, выскочившей из своей комнаты, как черт из табакерки.

– Он тебя изнасиловал! – страшным голосом прошептала она, восхищенно глядя на меня такими же, как у брата, глазами. Господи, и как только эта девчонка ухитряется всегда быть в курсе всего!

– Говорила же я, что он садист! – продолжала тем временем маленькая всезнайка. – Может, останешься, Ника-а-а. А фазер Пашке всыплет – мало не покажется. Что головой качаешь? Я без тебя скучать буду…

– Не могу остаться, – я для наглядности еще раз покачала головой и, неожиданно для себя прижав Элю к груди, расцеловала ее в обе щеки. Никогда бы не подумала, что пятнадцатилетняя соплюшка сумеет заменить мне несуществующих подруг и приятельниц.

– Я должна уехать, – прорвавшиеся в моем голосе извиняющиеся нотки меня вовсе не порадовали. – Это действительно очень важно.

– Ну, ты мне хоть писать будешь? На «мыло»? – проканючила Эля и явственно шмыгнула носом. И я вдруг поняла, что неизвестно еще, кого глубже засосала трясина одиночества. То ли меня – Нику Евсееву, у которой нет ни кола ни двора, то ли Элю Челнокову, «упакованную» всем, что только можно себе вообразить, но напрасно ждущую писем от родного отца.

– Обязательно напишу, – честно пообещала я и, потрепав хмурую Элю по затылку, добавила: – Гуд бай, подруга. Не кисни там в своей Англии, а то кислых никто замуж не берет.

– Значит, ты точно – лимон, – фыркнула несносная девчонка, приходя в свое обычное ядовитое расположение духа, и, чмокнув меня в щеку, унеслась куда-то в недра отцовского особняка.

Я бросила сумку на сидение «Рено», села за руль и, немного повозившись с замком зажигания, в который никак не вставлялся ключ, завела машину. Урчание мотора слегка развеяло мое унылое настроение, но тут перед капотом возник Павел.

– Как тебя понимать? – громко, но почти спокойно спросил он, глядя на меня тяжелым взглядом, который так напоминал грозный взгляд старшего Челнокова. Та же холодная ярость и решимость довести дело до конца. Ну, Элька, ну, маленькая предательница, попадись она мне только…

– Не слышу ответа! – он еще повысил голос, словно боялся, что из-за шума мотора я могу пропустить его слова мимо ушей.

– Ответа не будет, – высунулась я из окна и решительно махнула рукой. – Освободите проезд, господин Челноков.

– Хочешь ехать – езжай, – Павел оперся о капот, как будто хотел померяться силами со спрятанным под ним двигателем. – Только я с места не сдвинусь.

Я вздохнула и вышла из машины. Переупрямить Павла Челнокова была бы не в состоянии даже моя двоюродная тетя, которая десять лет искала правды в нашей судебной системе и все-таки добилась компенсации в размере ста рублей за продукты, испортившиеся в холодильнике из-за отключения электричества.

– Послушай, – моя ладонь, как во время нашей первой встречи, легла на его запястье, – я могу попытаться все тебе объяснить. Только ты все равно не поймешь. Просто постарайся поверить: так будет лучше для нас обоих.

– Для тебя, – уточнил он, криво улыбнувшись.

– Хорошо, – послушно согласилась я, – пусть для меня. Но ведь ты хочешь, чтобы мне было хорошо и, значит, отпустишь.

– К твоему Толе?

Я только открыла рот, чтобы ответить, а Павел уже отскочил в сторону и, хрипло рассмеявшись, крикнул:

– Ладно, катись. Желаю тебе скорее с ним встретиться. Заждался уже поди…

– Спасибо за пожелание, но я не тороплюсь, – буркнула я. – На тот свет всегда успеется…

– Прости, я не знал…

– Ничего. Прощай.

Я уже садилась в машину, когда Павел, проведя рукой по лицу, словно прогоняя кошмар, остановил меня.

– Последний вопрос: как понимать нашу сегодняшнюю ночь? И день… Как твою благодарность за спасение?

– Понимай как хочешь…