Телепорт

За сто долларов бездомная женщина на автовокзале Стиллуотера согласилась помочь мне. Я написал ей текст и набрал на таксофоне номер Милли, загородив диск. Когда закончил вещать автоответчик, я протянул трубку женщине. Изумительно приятным голосом она проговорила: «Милли, я виделась с Бруно, у него все нормально. Он надеялся устроиться в больницу, но с работой ничего не получилось. Бруно извиняется, что не ответил на твое последнее письмо, но обещает скоро написать. Я перезвоню тебе». Я повесил трубку и вручил женщине еще четыреста долларов. Она искренне удивилась:

– Черт подери, а я думала, что после звонка ты отнимешь у меня стольник.

– Не живите на улице, – посоветовал я. – Это же ад.

– Чистая правда.

В хозяйственном за углом я купил ведро и швабру.

Милли хотела, чтобы я больше не прыгал к отцу, но я пообещал ей лишь быть осторожнее. В полночь я перенес ее в горное убежище и показал дротик. Милли посмотрела на него, заставила обработать рану и спросила, когда мне делали прививку от столбняка.

– Два года назад.

Милли пожевала губу.

– Ее должно хватить… Черт, я начинаю ненавидеть АНБ! Чем это так пахнет?

– Дезинфицирующим средством, – ответил я и сменил тему.

– «Боинг – семьсот двадцать семь» авиакомпании «Пан Американ» угнан после вылета из Афин. Он приземлился в Ларнаке, на турецкой половине Кипра. Местные власти утверждают, что террорист один, но он опутал себя взрывчаткой, а топливные баки самолета полны на три четверти.

– Я перезвоню, – пообещал я.

И прыгнул в Техас, потом в Ларнаку.

Журналисты в терминале нацелили на самолет свои камеры, точно пушки. Целых пять пожарных машин окружили самолет, словно индейцы – повозку с белыми. Ни дать ни взять сцена из вестерна. Только где Джон Уэйн[22], когда он так нужен? Я устроился в тени автомобиля пенного тушения и поднес бинокль к глазам.

Двери самолета были закрыты, один двигатель работал вхолостую, наверное, чтобы не отключался кондиционер. Шторки на иллюминаторах не опустили, и я видел встревоженные лица.

С другого конца, у открытой кабины автомобиля-пенотушителя, собрались пожарные и слушали радио. Я придвинулся ближе, чтобы тоже разобрать, о чем речь.

«…Если мои требования не выполнят, я детонирую бомбы. Я убью двести двенадцать пассажиров и экипаж».

Голос звучал спокойно и бесстрастно, слышался арабский акцент. Почему-то не верилось, что это Матар. Он способен взорвать пассажиров, но себя – никогда.

Я оглянулся на самолет. Раз террорист использует рацию, значит он в кабине.

Я прыгнул на верхнюю часть крыла, точнее, на его заднюю кромку у фюзеляжа. С трудом удалось заглянуть в иллюминатор: там виднелось испуганное лицо какого-то мужчины. Я поднес палец к губам. Мужчина часто-часто заморгал, но, по-моему, не сказал ни слова. Я подобрался к следующему иллюминатору. В том ряду места у окна и в середине пустовали. Женщина, сидевшая в проходе, заметила меня, зажала рот рукой, но потом опустила руку и буквально склеила губы.

Я прыгнул в салон, на пустое сиденье. В самолете пахло страхом. Когда я вдруг появился, женщина в проходе подскочила и вскрикнула. Где-то ближе к хвосту заплакал ребенок. Пассажиры зароптали, реагируя на эти возгласы.

– Тихо! – рявкнули из передней части самолета.

По рации я слышал этот же голос, но из-за перегородки салона бизнес-класса террориста не видел.

Женщина на соседнем сиденье зажала рот обеими руками и смотрела то на меня, то в начало прохода. Я пересел на место в середине, а она отодвинулась, стараясь не касаться меня.

С этого места я видел салон бизнес-класса до самой кухни в передней части самолета. Кабина не просматривалась, но в тот момент террорист подошел к перегородке между салонами бизнес- и экономкласса.

Это не Матар! Это молодой худощавый араб, у него очки в металлической оправе. Сначала я подумал, что на нем пуховый жилет, но я ошибся – араб «оделся» во взрывчатку, привязанную к чему-то вроде упряжи. К детонаторам тянулись провода, к поясу крепились батарейки. В руке он сжимал пульт на проволочном удлинителе. Большой палец араб держал в четверти дюйма от красной кнопочки.

В четверти дюйма…

«Прыгай! – завопил мой внутренний голос. – Прыгай отсюда!»

Из образа смертника выпадал пистолет в правой руке террориста: им он запугивал не целые группы, а пассажиров по отдельности. Пистолет меня не смущал, но страшила четверть дюйма до красной кнопочки. Террорист прошел мимо нас в самый хвост самолета. Когда он приближался, пассажиры наклоняли голову, пряча глаза. Кто главный на этом самолете, сомнений не вызывало. Но едва террорист проходил, люди поднимали голову, присматривались к взрывчатке и красной кнопочке, словно взгляды могли предотвратить детонацию.

Четверть дюйма… По крайней мере, это не аварийный размыкатель, который сработает, если перестать на него давить. Террорист направился в переднюю часть самолета. Когда он прошел мимо меня, я достал из сумки стальной прут полдюйма толщиной и двенадцать дюймов длиной. Нижние четыре дюйма я обмотал тканью – получилась рукоять. Цветом и жесткостью прут напоминал глаза террориста.