Конфетка послушно села, горделиво выпятила грудь и обвила лапы хвостиком. Бестия же плюхнулась на пятую точку, смешно растопырив задние лапы, сложила передние на груди, отвернулась и совсем по-человечески вздохнула.
– Ну-ну, не психуй.
Кристен положил свою руку ей на макушку и легонько поскреб по чешуе. Бестия с непреклонностью подростка дернулась, скидывая его руку, но потом сама же подставила голову. Мол, гладь, так уж и быть, я разрешаю.
– Госпожа Магни уже дважды поймала ее на попытке партизанской диверсии в адрес зоозащитников. Вот. Попросила присмотреть, – пояснил Кристен, наглаживая драконенка.
Я же с искренним восторгом и капелькой зависти наблюдала за тем, как вся из себя такая дерзкая и непослушная проказница довольно жмурится и дергает от счастья задней лапой.
Вау. Просто вау. У меня слов нет. Пожалуй, кроме…
– А с Мясником такое прокатит?
– Боюсь, что твой ворчун такое никому не спустит, – засмеялся Кристен и убрал руку с головы Бестии.
Не знаю, какой процент из дальнейшего был спланирован, а какой отдан в распоряжение случайности, но черная малышка вдруг возмущенно рявкнула и боднула его под колени. Кристен непроизвольно сделал шаг вперед, я подалась навстречу, и наши тела врезались друг в друга. Сильные руки привычно легли на мою талию, а мои собственнически вцепились в плечи парня.
– Ты в порядке?
– Да… – выдохнула я, подняла голову и встретилась с темным взглядом Кристена. Он шумно сглотнул, потянулся навстречу моим приоткрытым губам и… И это был идеальный момент для поцелуя! Вот только самый подходящий момент наступает в самое неподходящее время.
Кристен дернулся, выпустил меня и крикнул:
– Бестия!
Драконица, уже успевшая отбежать на приличное расстояние, споткнулась на ровном месте и в сердцах хлестнула воздух хвостом. С недовольным ворчанием вернулась, села возле Конфетки и обиженно засопела.
– Итак… на чем мы там остановились?
Кристен развернулся и попытался вновь привлечь меня к себе, но я уже пришла в себя и пугливо попятилась, тряся головой.
– Кристен, нет. Не надо все усложнять. Мы же все уже решили тогда, в твоей комнате. И все, что происходит сейчас… Это неправильно!
– Риана, – мягко улыбнулся он, шагнул и поймал ладонями мое лицо. – Я могу быть не согласен с твоим решением. Я могу злиться. Я могу делать вид, что не замечаю, как ты старательно пытаешься избегать меня. Но я же вижу, что твое «нет» – это не отказ. Твое «нет» – это просьба отсрочить решение. Дать тебе время разобраться в себе.
Я прикусила нижнюю губу и смущенно отвела взгляд.
– Риана, ты мне очень нравишься, – прошептал Кристен, прислоняясь лбом к моему. – Прошу, не закрывайся. У тебя нет повода отвергать мою помощь и поддержку. Договорились?
Мой слабый и крайне неуверенный кивок, легкий, практически невесомый поцелуй в макушку… И вдруг Кристен резко отстранился, посмотрел на что-то за моей спиной, и в его взгляде мелькнула настороженность.
– Так. Так. Так…
Я вздрогнула от неожиданности и обернулась – в нескольких метрах от нас, непримиримо сложив руки на груди, на дорожке стояла… мама!
Нет, ну вот что за напасть?! Почему, когда я так старательно искала ее по всей академии, мама словно сквозь землю провалилась, но стоило нам с Кристеном встретиться, как она тут как тут!
– Привет… – неуверенно улыбнулась я, отчего и так далекий от радушия взгляд мамы стал совсем уж суровым прищуром.
Мама стояла в черном платье. Таком же мрачном, как ее настроение. Таком же строгом, как и выражение ее лица.
Гардарика Нэш была фигурой известной. В первую очередь благодаря своей социальной активности и резким высказываниям в адрес существующих властей Триединого союза. А еще она всегда славилась своей завораживающей красотой и магнетическим очарованием, но сейчас отчего-то походила на злую ведьму из сказки.
– Если она предложит тебе яблочко – не ешь, – шепнула я Кристену.
Шутка была так себе. Исключительно для того, чтобы разрядить атмосферу. Я только одного не учла. Северянин фаорских сказок не читал, поэтому судьба «Спящего принца» ему оказалась неведома.
– Яблочко?
Полюбовавшись глубоко озадаченным выражением на лице Кристена, я решительно сказала:
– Мне пора.
И направилась к маме.
Ой, что сейчас будет!
Шла и думала, что погорячилась и уже не так хочу этого разговора. Шла и ощущала, как сердце колотится все быстрее и накатывает липкая паника. Шла и пятой точкой чувствовала: мне светят крупные неприятности, потому как Гардарика Нэш была любящим, но крайне строгим к детским косякам родителем.
– Адриана Нэш… – тоном «все плохо, юная леди, все очень-очень плохо» начала она.
Еще каких-то пять лет назад я бы уже покаянно разревелась от строгости в ее тоне, но не сейчас.
– Мам, пожалуйста, ну не здесь же! – возмутилась я, схватила ее за руку и потащила прочь.