Техник-ас

Пришлось слегка прикрикнуть на него и напомнить, что он является бойцом подразделения, которым командует дядька Панкрат, и обязан подчиняться своему командиру и находиться там, куда его посылает командование. В противном случае его действия могут быть расценены как саботаж и дезертирство, и наказание за это будет по законам военного времени.

Кажется, парнишка проникся. Он тепло попрощался с нами и, запрыгнув на телегу, отправился в обратный путь. Надеюсь, доберётся до дома без происшествий.

Честно говоря, если бы не наш провожатый, то вряд ли мы смогли бы дойти до своей цели. Нет, до деревни мы бы в любом случае дошли, благо за время наших похождений по немецким тылам научились обходить патрули и посты. Но дойти до деревни мало, надо ещё и найти нужный дом. И в этом Григорий был просто незаменим. Мало того что он двигался настолько бесшумно, что даже Рита это оценила, так ещё и знал Красный Берег как свои пять пальцев.

Так, огородами и проулками, уже в темноте добрались до небольшого домишки, приткнувшегося в тупичке рядом с заросшим густым кустарником берегом речки Добысна. Место было удобное. Отсюда можно было незамеченным со стороны уйти в любой момент. В домике жила старушка, которая, увидев нас, лишь молча махнула рукой – заходите, мол – и полезла на печку спать.

Григорий по-хозяйски заглянул в печку и достал оттуда накрытый крышкой чугунок.

– Сидайте. Поснедаем чуток картохи, да спать лягайте.

– Ты местный? – спросил я, устраиваясь за столом.

– Тутошний. – Парнишка сел напротив. – Как немцы пришли, батька на войну ушёл, а в наш дом бомба попала. Мамку с братишкой сразу убило, а я в сарае был, и меня контузило. Теперь вот с бабкой своей, – он кивнул в сторону печи, – живу да в Жлобине у материной сестры двоюродной.

– Знаешь, где немецкий госпиталь?

– Знаю. В бывшей барской усадьбе.

– Проводить туда сможешь?

– Смогу, только близко туда не подойти. Там везде охрана стоит.

– А если подумать?

– Ну-у-у… – Гриша задумался. – Можно вдоль речки попробовать подойти. Только там мост, и он охраняется. Если получится под ним прошмыгнуть незаметно, то дальше лесок почти к самой усадьбе подходит. Но там патрулей много. Ещё можно от церквы понаблюдать. Там, правда, не шибко видно, зато и не так опасно. Люди в церкву часто ходят, так что никто и не заметит.

– Ясно. – Я побарабанил пальцами по столу. – Знаешь, где казармы «Русской дружины»?

– Этих предателей? – В глазах Григория полыхнула ненависть. – Конечно, знаю. То все знают.

– Нужно узнать, все ли они на месте. У них одна рота надолго уезжала, и нужно узнать, вернулись они или нет. Это важно. Когда прибудет связной от партизан?

– То мне неизвестно. Утром схожу и передам, что вы здесь, заодно и про «Дружину» узнаю.

– Сегодня вторник. В субботу ближе к вечеру нужно будет проводить товарища сержанта, – я кивнул на Риту, – на базарную площадь. К этому времени мне нужна связь с отрядом. Ну а ты, как вернёшься, проводишь меня к церкви. На месте посмотрю, что там и как.

Вопреки словам Гришки, народа у церкви не было. Лишь две бабульки вышли из неё, торопливо перекрестились и, не поднимая взгляда от земли, посеменили по дороге. Я быстро осмотрелся. Увы, но от церкви из-за деревьев и строений была видна лишь крыша усадьбы Козел-Поклевских, в которой и находился госпиталь. На крыше было разложено большое белое полотнище с красным крестом посредине. Знают, сволочи, что наши по госпиталю бомбить не будут, и пользуются этим. Ну да я, в отличие от других, взращён в другом времени, и толерастией не страдаю. Если придётся, то расхреначу всё и глазом не моргну, и мне без разницы, что там разложено на крыше.

Чтобы не привлекать внимания, я решил зайти в церковь. Григорию ничего не оставалось делать, как пойти со мной. Перед входом снял кепку и под удивлённый взгляд моего провожатого перекрестился. Не сказать, чтобы я что в той, что в этой жизни был таким уж верующим, но к религии относился терпимо, главное, чтобы она, религия эта, не лезла в мою семью и мою жизнь.

В церкви стоял ни с чем не сравнимый запах ладана и восковых свечей, что горели перед иконами. Не успел я осмотреться, как к нам подошёл священник в рясе.

– Здравствуйте! – Он говорил абсолютно спокойно и даже как-то умиротворяюще, обращаясь ко мне. – Пойдёмте со мной. Вас ждут.

– Вы это мне? – Сказать, что я был удивлён, это ничего не сказать. Я здесь впервые, более того, я только что вошёл. Гришка тоже стоял с открытым ртом. – Вы уверены?

– Так велел Старец, а он не ошибается.

Мы спустились по ступенькам куда-то вниз, в подвал. Григорий остался ждать меня наверху. Перед массивной деревянной дверью мой провожатый остановился и рукой показал мне, чтобы я вошёл.

За дверью была абсолютная темнота. Я бы даже сказал, осязаемая на ощупь вязкая тьма.

Голос, что раздался из этой тьмы, был каким-то… отеческим.

– Знаешь ли ты, что означает твоё имя, Илья?

– Знаю, – ответил я, пытаясь хоть что-то разглядеть. – Оно имеет иудейские корни и означает «Мой Бог – Яхве».

Почему-то я нисколько не был удивлён тому, что этот самый Старец знает моё имя.