Техасская страсть

Он внимательно оглядел фургон, долго стоял по другую сторону дерева, всматриваясь в окружающую местность. Несомненно кто-то шел за ними по пятам в течение всего дня, и Дэн кожей чувствовал, что и сейчас кто-то был рядом. Уайт-Фоллз наводнен крутыми, ни черта не боящимися мужчинами, поэтому одинокий фургон — лакомая добыча, ведь в фургоне две симпатичные женщины. Это кого угодно соблазнит. Кроме того, в фургоне есть два ребенка на продажу, и многие могли подумать, что у Кирни много денег и ценных вещей.

Дэн задумался. Эб Кирни геройски сражался в Теннесси. Он провел несколько лет в ужасной тюрьме и вернулся домой без гроша в кармане. Дома узнал, что его жена умерла, а семья в безнадежной нищете.

Овертон глубоко вздохнул, ему тяжко было думать о том, что ему предстояло сделать. Независимо от того, как мужественно воевал этот человек и какие потери он понес, он был Питером Бентоном, который убил человека, нарушил закон и должен понести наказание, определенное судом.

Сжав зубы, Дэн вернулся к спящей семье, посмотрел на Рэйчел. Девушка лежала на спине, одна ее рука покоилась натруди, другая была откинута в сторону. Волосы убраны назад, только одна прядь — на щеке. Дэн перевел взгляд на тело Рэйчел, представил себе ее без этих полотняных брюк и мужской рубашки. Перед его мысленным взором предстала обнаженная Рэйчел.

Дэн сел, отвел взгляд. Он чувствовал физическое возбуждение и в то же время гнев на самого себя. Он не мог не испытывать угрызений совести. Ему нравился Эб Кирни и не нравился Лютер Юбэнкс. Но Лютер Юбэнкс был по эту сторону закона, а Кирни преступил его.

В душе Дэна зазвучал циничный голос, который заставил вспомнить прошлое. В течение многих лет Дэн выслеживал нарушителей закона и доставлял их под карающий меч правосудия. Но и в собственном прошлом Дэна был секрет, известный только одному человеку.

Он всматривался в ночь и размышлял: найдет ли когда-нибудь возмездие его самого? Он подумал об Уолкере Марленде, светловолосом аристократе-южанине крепкого телосложения. Только он мог подозревать Дэна. Уолкер служил на судне, пытавшемся прорваться сквозь блокаду в начале войны, а потом присоединился к армии северян. Дэн время от времени слышал о нем: этот человек получил важный пост в Вашингтоне, и вообще выдвинулся и разбогател за время войны. Взаимная ненависть привела бы к драке не на жизнь, а на смерть, если бы они встретились, но сейчас их разделяло полконтинента. Поэтому было маловероятно, что пути Овертона и Марленда пересекутся.

— У вас все еще есть семья? — спокойно спросил Эб, вернув Дэна этим вопросом из прошлого в настоящее.

— Да, сэр. Моя семья проживает сейчас в Новом Орлеане. — Дэн сказал правду. Он всегда старался говорить правду, если позволяли обстоятельства. Поступал ли так же Эб Кирни? — Мои родители потеряли все, что имели в Батон-Руж, и перебрались в Новый Орлеан. Отец работает в банке. В Батон-Руж у него был собственный банк.

— Вы работали у него?

— Да, сэр, недолго. — Дэн редко рассказывал о своем прошлом, и сейчас ему было не по себе. — Я родился не для того, чтобы просиживать штаны за конторским столом.

— Да, не все это любят. Мне тоже требуются просторы, природа, свобода. Лучше умереть, чем сидеть в конторе, как в клетке.

Дэн повернул голову к Эбу Кирни, подумав, что придется везти его в тюрьму, на суд. Возможно, его повесят.

— Думаете, нас кто-то преследует, да? — спокойно спросил Эб.

— Да, сэр. Сегодня я однажды услышал ржание лошади. Убежден, что кто-то идет следом.

— У меня не хватает зрения, чтобы заметить признаки преследования. И они, вероятно, догадываются об этом.

— У вас есть две миловидные женщины, всего один фургон, мужчин только двое, так что выгода нападения очевидна.

— Но теперь вы вместе с нами.

— Преследователи могут не знать этого. И в любом случае, с большим числом врагов мне не справиться.

— Где вы воевали?

— В Теннесси. Потом меня перевели, и я служил под командованием генерала Шермана в Джорджии.

— Вы — южанин, ваши родители понесли большие потери, и вы были на стороне Шермана?

— Мой отец — северянин. Он только работал на Юге и у него появился шанс стать партнером в одном банке в Батон-Руж, поэтому он не хотел упускать такой возможности. Все это было до моего рождения. Пока я был маленьким, дела у отца в Батон-Руж шли прекрасно, — рассказывал Дэн, понимая, что Эб никогда не сможет проверить правдивость его рассказа. — Я не хотел отделения Юга. Отец никогда не был рабовладельцем, поэтому у нас были совсем другие чувства, чем у большинства южан.

Он переменил позу и взглянул на Эба.

— Сэр, если вы хотите спать, я справлюсь один. В случае чего я разбужу вас. Но, похоже, ничего не произойдет в эту ночь.

— Ничего, я подежурю. Я выспался днем. Только вы один способны прожить без сна несколько ночей кряду.

— Я наверстываю упущенное в седле.

Они помолчали. У Дэна не проходило ощущение, что за ними следят. Изредка до слуха Овертона доносилось всхрапывание лошадей, и тогда он внимательно оглядывал горизонт. А Эб дремал, уперев подбородок в сложенные руки.