Тебе держать ответ

Жители города Эфрина и те, кто, разинув рты, слушали их в тавернах, утвердились в этом выводе окончательно, когда стало известно, что лорд Бьярд тоже был на «Светлоликой», когда Молог сжёг её своим адским дыханием. По всему Бертану во всех святилищах полыхало больше свечей, чем когда-либо, люди больше, чем прежде, молились и плакали, кто-то сказал, что с такими предзнаменованиями, не ровен час, скоро снова начнётся мор чёрной оспы… Боги отвернулись от Бертана. Боги гневались на Бертан, и молитвы не помогали, потому что ещё через некоторое время пронёсся слух, что Анастас Эвентри бесследно исчез.

Говорили всякое: и что его-де позвали на тайные переговоры и потихоньку прирезали; и что Дэйгон Одвелл всё-таки сумел выследить его и подослать к нему убийц; и что его уморили собственные союзники во главе со старым Флейном, с самого начала не желавшим войны; и что он бросил всё и ушёл в монастырь Гвидре, посвятив себя богу. Но как бы там ни было — он исчез, и тела его не нашли. Слухи, что, дескать, он оставил после себя беременную жену, не подтвердились — эта якобы жена была, во-первых, не жена вовсе, а любовница, ещё и из простонародья, а во-вторых, говорили, что и она, и её дитя умерли при преждевременных родах, случившихся, когда женщина узнала о смерти лорда Эвентри. А что он и впрямь мёртв, не сомневался никто. Будь он жив, не позволил бы произойти тому, что случилось следом.

Спустив бело-красное знамя Эвентри, свободные бонды мигом передрались между собой, как это уже часто бывало прежде, — чем немедля воспользовался лорд Одвелл. После чудовищного пожара на пристани Эфрина в народе стояло смятение и смута, люди не знали, кому верить и за кем идти, коль скоро боги столь яро и жестоко проявили свой гнев. Крестьяне стали волочь оброк не лордам, а храмам — задабривать богов; иные сжигали целые поля, порешив, что именно через огонь богам отныне угодно принимать жертву — кто-то пустил такой слух, и он разнёсся по Бертану быстрее, чем догорела «Светлоликая Гилас». Жрецы, сперва обрадовавшиеся притоку подношений, при виде полыхающих от края до края горизонта полей испугались сами. А лорд Одвелл тем временем шёл на юг, сметая своими конниками то, что осталось от армии под спущенным стягом Эвентри. Он вырезал их без всякой жалости — уцелеть смогли немногие, лишь те, кто, как старый Флейн, сумели договориться и отделаться откупом. Одвелл, впервые побеждавший за весь последний, страшный для него год, лютовал как никогда прежде, не отводя взгляда от реявших впереди, не поверженных ещё вражеских знамён.

За всей этой суматохой слишком поздно заметили жёлто-красную армию Грегора Фосигана, вышедшую из Сотелсхейма.

Злой была весна года 816-го для страны Бертан, весна, когда закончилась война свободных кланов против клана Одвелл, когда началась и закончилась вторая война клана Одвелл против клана Фосиган — закончилась, как и двенадцать лет назад, полной победой последнего. Великий конунг не зря мнил себя таковым — велик не тот, кто кидается в битву при первой возможности, а тот, кто умеет выждать, пока придёт его пора. Без труда проложив себе путь сквозь остатки разбежавшейся армии Анастаса Эвентри, Фосиган клином врезался в войско Одвелла, достаточно разгорячённое и раззадоренное долгожданными победами после долгих поражений, чтобы решиться на безрассудную стычку. Сытые, не успевшие утомиться, засидевшиеся в долгом ожидании ратной сечи воины клана Фосиган смели армию Одвеллов, как сметает со старых доспехов пыль метёлка расторопной прислужницы — легко, будто играючи. Дэйгон Одвелл оказался в плену, но, вопреки ожиданиям многих, не был казнён. Грегор Фосиган выехал на своём боевом коне на вершину холма, с которого открывался вид на долину и замок Эвентри — выехал бок о бок со своим врагом. Там он вытянул руку спокойным, уверенным жестом человека, стоящего на своей земле, указал ею вперёд и сказал что-то Дэйгону Одвеллу — что именно, так и не узнал никто, кроме них двоих.

Но если бы Эд Эфрин, бывший когда-то Адрианом Эвентри, был там и видел двух пожилых мужчин, чьи кони топтали сгоревшую траву у подножья его родового замка, он бы понял, что именно сказал Грегор Фосиган.