Театр теней

Тени-охотники, привлеченные мысленным призывом, стягивались вокруг скальда. Его зрачки расширились, из посиневших губ вырвалось облачко пара.

– Ты меня понял? – мурлыкнула Бадо́.

Падая на колени, Лелль прохрипел что-то нечленораздельное.

– М-м-м?

– Да, да, госпожа, – выдавил он.

Бадо́ раздраженно повела рукой, и тени бросились врассыпную. Лелль еще долго откашливался, стоя на коленях, пока к ней возвращалось прежнее благодушное настроение.

– Я стала наблюдать за Кухулином. Я была свидетелем многих его подвигов. Знаю, многие и после всех его деяний видели в нем лишь монстра, но я… Я видела его прекрасную душу Кухулин был первым, кого я полюбила.

Но не первым за четыре столетия, кого она потеряла.

– А он?.. – робко спросил Лелль.

– Конечно, он до безумия меня любил! – вспылила Бадо́.

Скальд, едва устроившийся на полу, отполз назад, держась рукой за горло. Однако тени-охотники держались поодаль.

– Простите, госпожа. Я просто слышал, что он был женат на девушке Эмер…

Разумеется, Бадо́ помнила дочь Форгалла Манаха. Помнила, потому что и за ней наблюдала. Все пыталась понять, что Кухулин в ней нашел. Да, хороша собой, с милым личиком и чистым и нежным голоском, но неужели лишь это его привлекало? О дарах Эмер она ничего не знала – та была скромницей, какую поискать.

Легче всего верилось в то, что Кухулина девчонка просто приворожила.

– Он знал, что мне никогда не стать его женой. Не моя эта судьба. Не по мне лишать себя свободы. Я была спутницей Кухулина на протяжении долгих лет, но не могла быть рядом с ним всегда. Меня вела иная дорога.

– Вы искали средство от хворей, которые терзали ваше тело, – кивнул Лелль.

Бадо́ остановила на нем мрачный взгляд.

«Ничего ты не знаешь».

Уже обретя полуночную силу, она предложила Кухулину свою любовь и свою помощь в битвах, а он… Он ее отверг. Сказал, что устал и от битв, и от женщин.

Бадо́ всегда была злопамятна. Трижды она пыталась убить Кухулина за то, что отказался от ее любви. Трижды он выходил живым из их схватки.

– Верно, – медленно сказала она. – И я его нашла.

Глава 19 Исследовательский центр Уолша

Временный портал привел Камарилью и Морриган на пустырь, в сотнях метрах от безликого каменного блока исследовательского центра.

Подбираться ближе они не рисковали, чтобы не попасться на глаза охране. Лучшим временем для проникновения сочли полночь. Кабинет Ристерда, где наверняка хранились все его записи, в такое время должен пустовать. К тому же, по воспоминаниям Дэмьена, трансмутацию начинали очень поздно, когда большинство «подопытных», будущих ловчих, уже крепко спали.

Вот бы застать и запечатлеть в собственной памяти сам этот ритуал, проходящий прямо сейчас, а не несколько лет назад… Сделанные Дэмьеном спектрографии в качестве доказательств не годились – его воспоминания перемешались с кошмарами, что размыло их и окутало дымкой, словно неким отпечатком сна.

Часть Камарильи осталась на месте перемещения, рядом с открытым порталом. И теперь только трое крались в ночи.

Ставку сделали на Морриган, как ту, что умела быть незаметной, Аеринн, способную влиять на человеческий разум, и примкнувшую к ним в последний момент Аду.

Морриган рассудила, что взлом защитного барьера полуночной магией трибуны как раз таки могут ожидать, а значит, могут и установить по периметру исследовательского центра своеобразные маячки, которые сработают, как только на них направят полуночную силу Врагами Трибунала были отступники, и вряд ли тот мог предположить, что в их рядах окажется сильная рассветная ведьма.

С собой у Морриган, как всегда, был рассветный осколок истины, а саму магию истины, что являлась основой для многих чар, она изучала с самого детства. Вот только с недавних пор ее фокус сместился на ноктурнизм, который требовал постоянной практики, но при этом был самодостаточным и на магию истины не опирался.

День назад, в качестве своеобразной тренировки проверяя защитный барьер на стенах Тольдебраль, Морриган мрачно констатировала: чары истины стали поддаваться ей куда хуже. Она видела золотисто-дымчатый каркас защиты, но не могла распознать вкрапления отдельных, особых чар и то, что ведьмы называли «плетениями истины».

Лишнее доказательство тому, что Морриган знала давным-давно: можно постигать сразу несколько ветвей магии, но довести до совершенства и высокой степени мастерства можно только одну. Исключения, как и в любом правиле, были, но относились они лишь к по-своему уникальным колдунам и ведьмам.

Одной из них, к сожалению для Ирландии, была ее собственная мать.

Морриган сгустила над собой, Адой и Аеринн тени, спеленала тела девушек в них. Однако двигаться все равно приходилось очень осторожно и держаться ближе к другим – естественным – теням. На фоне луны огромный сгусток тьмы любому покажется подозрительным.

Оставшейся позади Камарилье Морриган должна была подать знак, если что-то пойдет не по плану, но надеялась, что такой необходимости не возникнет.