Театр теней

Саманья закричала, когда бокор упал на землю. Ее страх вполне объясним – она не могла не узнать Бадо́ даже в обличье ворона. Спустя пару минут жрица поймет, что ее отец еще жив. Будет хлопотать над ним, пытаясь понять, что случилось. А когда поймет, будет слишком поздно.

На ее глазах Ганджу сначала убьет Клио, а затем их драгоценную королеву.

Бадо́ велела теням Юдоли Хаоса и присягнувшим ей, как сосуду Балора, фоморам стеречь новоявленную душу, а сама замерла у кромки Вуали. Отсюда она видела обе половины семейства Ямара – окруженного демонами Ганджу в мире мертвых и Саманью, упавшую на колени у тела отца в мире живых.

Морриган постаралась, чтобы проникнуть в Тольдебраль Бадо́ так легко не смогла бы. Слишком хорошо она знала таланты и сильные стороны матери, а потому в стены были вшиты и полуночные, и рассветные печати. На то, чтобы сломать их все, ушло бы столько времени и сил… А последние Бадо́ каждую ночь тратила на то, чтобы направлять мертвое воинство, позволяя ему обманывать все мыслимые законы бытия.

Энергия вливалась в Бадо́ еженощно, но она же вытекала из нее, как из решета. Не будь Ткач Кошмаров частью Триумвирата, сила, которую она забрала из спящих, давно бы иссякла.

Поддерживать своеобразный баланс нелегко. Но скоро это изменится. Когда к Бадо́ примкнут десятки других колдунов и ведьм, ее армия станет непобедимой.

Вместо проникновения в Тольдебраль она потянула за нужные колдовские нити, что олицетворяли узы родства. Клио и Морриган не было рядом. Пустота, зияющая в несуществующем сейчас теле, говорила о том, что их нет… нигде.

Это, конечно, никак не могло быть правдой.

Бадо́ распалась на тысячи вороньих перьев, которые обратились в воронов. Мысленным повелением разослала их по разным сторонам земли. Сначала Ирландия, за ней – и другие страны.

Вороны были стремительны, словно ветер. Им понадобилось несколько минут, чтобы заверить Бадо́ в том, что ее дочерей в этом мире нет.

Не желая сдаваться, она вновь потянула за узы родства. Призвала на помощь полуночную магию истины. И наконец почувствовала хоть что-то, кроме пустоты.

«Проклятье…»

До боли знакомое ощущение.

Когда Бадо́ изгнали с Эмайн Аблах, она, разумеется, попыталась вернуться. Тогда она еще знала, что такое – метания и сомнения. В ней, еще слишком юной и глупой, спорили две половины. Одна хотела доказать, что Бадо́ не та, каковой ее считают. Что в ней нет разъедающей душу тьмы. Другая рвалась вернуться на волшебный остров лишь для того, чтобы выцарапать чертовке Моргане глаза.

Так они и боролись друг с другом, пока Бадо́ вглядывалась в простирающийся до горизонта океан в поисках тайных путей на Эмайн Аблах.

Она словно разом ослепла. Смотрела прямо перед собой особым, колдовским взглядом, а видела лишь туман. Так бывает во сне, когда не можешь сфокусироваться на нужном предмете. Взгляд упорно рассеивается или вовсе огибает его.

Бадо́ не видела Эмайн Аблах. И уж конечно, не могла туда проникнуть.

Значит, вот как… Морриган и Клио сейчас именно там, и Моргана ле Фэй – или сам ее проклятый остров – скрывает их.

Руки Бадо́ сжались в кулаки. Маха плакала, как капризный ребенок, даром что не топала ногой. Даже ее мозгов хватило понять – до дочерей Бадо́ сейчас не дотянуться. Немайн же хотела рвать и метать.

Как и Бадо́, впрочем.

Она резко повернулась к бокору, не теряя из поля зрения полускрытую Вуалью Саманью. Пусть убьет хотя бы ее. Смерть этой выскочки станет уроком Морриган и Клио. Впредь не будут от нее прятаться.

Но сначала нужно было подчинить душу Ганджу.

– Плохие новости, – сочувственно улыбнулась Бадо́. – Сейчас ты умрешь. А затем убьешь свою дочурку.

Лицо Ганджу, словно высеченное из камня, не изменилось, но глаза выдали его ужас. Вряд ли так сильно его пугала собственная смерть…

– И Клио с Морриган ты тоже однажды прикончишь. Я умею ждать, а Моргана не будет прятать их от меня вечно. В конце концов, вечностью из нас троих обладаю только я.

– Будь ты проклята, Бадо́ Блэр, – отчеканил Ганджу.

Она издевательски расхохоталась.

– В одном ты точно права. Я умру, – спокойно добавил бокор. – Но на своих условиях.

Стремительно начертив на земле знак – один из своих дурацких веве, Ганджу что-то прошептал. Бадо́ встрепенулась.

– Заставьте его заткнуться! – крикнула она кружащим вокруг духам. Бокору нечего противопоставить ей, но холодная решимость в его глазах вызывала тревогу. – Убейте его!

Духи и фоморы бросились на колдуна, но было уже поздно – Ганджу сам разорвал связь с телом.

Бадо́ поняла это, когда Саманья по ту сторону Вуали забилась в истерике.

– А ну прочь, – прошипела Ткач Кошмаров.

Порождения тьмы отпрянули, пропуская ее.

Ганджу все так же стоял посреди Юдоли Хаоса. Взгляд его потускнел, из него исчезла былая решимость.

В то время как Бадо́ затянула его душу в мир теней, бокор своим заклинанием сделал переход… окончательным. Но зачем? Что за идиотское самопожертвование? Она ведь в любом случае превратит его душу в слуа.

Бадо́ шагнула вперед, намереваясь исполнить задуманное. Ее остановил холодный голос, доносящийся словно издалека. Нет, не из мира живых.