Театр отчаяния. Отчаянный театр

– Спасибо! Простите, что потревожил! До свидания! – сказал я и задумался. – И всё же!.. Вы сказали, что надо привыкать к одиночеству… Но это же противоречит самой природе театра! Можно принимать одиночество как условие для работы… Это я понимаю! Но привыкать к нему нельзя! Вся история искусства – это история борьбы одиноких художников… писателей, режиссёров… с одиночеством… Режиссёр делает спектакль, чтобы хоть ненадолго не быть одиноким… А зритель? Он мог бы дома почитать в одиночестве книгу… Но он идёт в театр!.. Чтобы не быть одиноким… Я полагаю, что если человек привыкает к одиночеству, то в этот момент он перестаёт быть…

Вдруг я понял, что иду по Мамоновскому переулку и говорю свой монолог вслух. С Камой Мироновичем мы распрощались, и я пошёл восвояси, а он остался в своём красивом рабочем кабинете.

Мне стало ясно, что пора возвращаться домой. Я опытным путём выяснил, что готовой жизненной модели, подходящей мне, не существует. Экспедиция закончилась успешно. И я целых пятнадцать минут был учеником Камы Гинкаса.

Дойдя до Тверской, я остановился и подумал, куда пойти: на площадь Пушкина или на площадь Маяковского? Логичнее было пойти направо. Пушкинская площадь была ближе, к тому же задувал мокрый ветер. Но я представил себе вечную толчею у эскалаторов на Пушкинской и вспомнил немноголюдную в это время суток станцию метро «Маяковская». Тогда повернул налево.

Спустившись в метро, дошёл до середины станции и встал ждать поезда. Он подъехал через минуту. Я сделал пару шагов к останавливающемуся вагону. Дверь зашипела, открылась, и из неё прямо мне навстречу, взъерошенный, в короткой курточке, держа руки в карманах, вышел Андрей Панин. Мы узнали друг друга тотчас, хотя виделись однажды и больше десяти лет назад, ещё во времена пантомимы, до службы… В маленьком студенческом театре.

– Здорово! – сказал он резко и протянул мне руку.

– Привет!!! – сказал я. – Вот так встреча!

– Не вспоминай театр «Встреча»… А то расплачусь! – сказал он так же быстро, как говорил раньше. – Ты чего здесь?.. Перебрался?

– Нет… Завтра в Кемерово полечу.

– Это правильно!.. Как сам?

– Сложно… – ответил я. – Но это неинтересно… Я после нашего знакомства три года служил на флоте… Потом… Нет! Это точно неинтересно… Ты как?

– Мне кто-то говорил про тебя… А я вот здесь… Играю во МХАТе спектакль «Смертельный номер». Слыхал? Приходи…

– Ты играешь в «Смертельном номере»?! – обалдел я. – Три раза пытался попасть… Но это дохлый номер – попасть на «Смертельный»…

Спектакль «Смертельный номер» шёл на Малой сцене МХАТа и был раскуплен навсегда. Спекулянты предлагали на него билеты за какие-то сумасшедшие деньги.

– Да. Играю… Хороший получился спектакль. Приглашаю!.. А ты ещё всё это?.. – сказал он, скривил невообразимую рожу и раскинул руки в стороны с растопыренными пальцами. – Пантомима?..

– Нет! Что ты! Разговорился… – усмехнулся я. – Понял, что молчание – золото… А золото мне не по карману…

– Так придёшь на спектакль? Завтра. Как земляку сделаю два билета.

– Приду, конечно!.. Но потом… Надеюсь…

– Смотри! – сказал Андрей. – Приглашение остаётся в силе… А ты давай!.. Перебирайся в Москву. Не теряй времени… Я очень много его потерял…

– Не знаю… Пока себя в Москве не вижу…

– А я вижу! – молниеносно среагировал Андрей. – Вот он ты, в Москве… Давай! Бросай там всё – и сюда… Там – жопа, старина!.. А тут? Тут – полная жопа!

Он снова раскинул руки в стороны и очертил ими круг.

– Побегу я, – сказал Андрей и сунул мне руку. – Счастливо! Хорошей дороги!

– Надеюсь, до скорого! – сказал я.

Мы попрощались, и он побежал к эскалатору без оглядки.

Я доехал до Кольцевой линии. У меня появилась возможность прочитать окончание прекрасной сказки про хоббитов, эльфов, гномов и прочих чудесных иностранцев. Третий, заключительный том был с собой. Мне оставалось совсем немного. Финала книги хватило на два полных круга.

Мне так не понравился конец трилогии, в которую я вчитался и влюбился, что захотелось, как в детстве, кому-нибудь пожаловаться на плохое окончание фильма или сказки!

Улетал я домой, полностью вернувшись к жизни. Почти весёлый. Поездка убедила меня, что искать нормальной жизни, занимаясь театром, бесполезно. Я понял, что мне несказанно повезло прожить, занимаясь искусством, довольно долго, в относительном достатке, благополучии и в здравом уме. Но чудо закончилось. Это нужно было признать. Признать и задуматься о будущем без театра.

ГЛАВА 8 ТЕАТР

Пытливый и терпеливый читатель, дошедший до этой главы, уже, разумеется, понимает, что роман сей устремился к своему завершению. Эта книга заканчивается. Таково свойство книг. Начинает книгу всегда автор, а заканчивается она сама.

В театре своём, вернувшись, я застал полнейший бедлам и беспорядок, который оставшиеся хозяйничать считали улучшением прежнего устройства. Двух месяцев им хватило, чтобы очень многое изменить, поменять безвозвратно.