Театр отчаяния. Отчаянный театр

Пауза

Отец. Значит, просьбы у тебя ко мне нет никакой. Теперь ты закончил? А я тебе должен что-то на это сказать? И я свободен?

Он. Папа… ничего ты мне не должен говорить. А просить у тебя, когда ты так со мной разговариваешь, я ничего не хочу.

Отец. Сынок, а чего ты ожидал от меня, ну чего? Вот ты сказал, что то, что ты мне сообщишь, это – не как всегда. Да у тебя каждый раз всё не как всегда… А-а! (Машет рукой.) Ты что ж думаешь, то, что с тобой происходит, это так ужасно необычно и уникально? Что я об этом никакого представления не имею? Не думай так! Ты только не пойми, что, мол, я считаю, что это несущественно и несерьёзно… Нет, я так не считаю. Это, возможно, и серьёзно, и сильно, и даже глубоко. Но всё это я в своё время прошёл по полной программе. У тебя, конечно, свои детали, но ничего нового ты мне не сообщил… Понял?.. Ты бы у матери спросил… Она тебе может рассказать, как я уезжал и как не уехал. И как она, между прочим, первая и единственная поняла, что со мной что-то творится серьёзное… Почувствовала, что я на грани… И как только почувствовала, перестала меня ругать и перечить мне. Ходила везде со мной по городу. За руку держала. Сидела со мной рядом целыми ночами, когда я спать не мог от того, что не знал, как дальше жить… Не знал! А она всегда чувствовала, когда нужно молчать, а когда мне было нужно, чтобы со мной поговорили… Помню, зимой, всю ночь ходила со мной вокруг дома и держала за руку… и ни слова не сказала. А как я только стал выходить из этого состояния, так она мне по полной программе устроила… За мой эгоизм… и все эти сопли. А мне очень плохо было. И вот так, как мы с тобой сейчас, мне не с кем было поговорить. А ты твердишь: «Это не как всегда, уезжаю!»

Он. Пап, а я этого про тебя не помню!

Отец. Зато я помню… (Встаёт.) Ну всё. Больше я тебе ничем помочь не могу. Давай езжай, делай что хочешь.

Он. (Встаёт.) Пап, я же ещё не прощаюсь. Я, как соберусь, так к вам забегу. А ты, пожалуйста, если я уеду, присматривай за моими…

Отец. Ты же только что сказал, что мы не прощаемся!

Он. (Усмехается.) Да-да… Пап, только не смейся… Должен тебе сказать, что только ты меня так понимаешь, только ты…

Обнимает отца, тот стоит, опустив руки, отвернув лицо

Папа по своим каналам и взмахрив записную книжку договорился с людьми в Москве о временном жилище для меня. У кого-то из его коллег или бывших однокашников, или тех, кто был отцу обязан, нашлась пустующая квартира в районе площади Гагарина. Я не знал, как отца отблагодарить! Обратиться к Саше с просьбой снова занять диван в его съёмной квартире мне не позволила совесть, потому что он бы не отказал. А я не понимал, сколько пробуду в столице.