Театр Молоха

Но откуда отец мог знать об этом?! Как вообще он связан с этой удивительной камеей?! Ведь это именно о ней, то есть о них, о двух камеях, идет речь в его письме!

Даша вернулась к письму, надеясь, что продолжение поможет ей найти ответы на все эти вопросы.

«…Маска становится как бы частью своего владельца, точнее, они становятся частью одного целого…»

Внизу лист был поврежден, и прочесть дальнейшее Даша не смогла, как она ни пыталась. Тогда она отложила первый лист и взяла следующий.

«…попала в руки римского императора Клавдия Августа Германика Нерона. В первый период правления Нерона камеи были всегда вместе, и правление императора в этот период было разумным и взвешенным. Но на шестом году правления камеи разделились. Император Нерон постоянно носил то одну, то другую. Из-за этого его характер стал неуравновешенным, с внезапными переходами от раздражения к миролюбию, с неожиданными вспышками гнева. В таком состоянии он и устроил знаменитый пожар Рима. Правда, потом (возможно, под действием другой камеи) он восстановил сгоревший город, при этом значительно улучшив его планировку. Также он помог деньгами людям, потерявшим на пожаре свое имущество…»

* * *

Даша сложила листы в аккуратную стопку и только теперь пригляделась к самому конверту.

Он был большого формата, из плотной голубоватой бумаги, в левом верхнем углу было напечатано название организации – Институт истории религий. Имелся и странный логотип – переплетенные, словно сцепившиеся между собою, крест, полумесяц и шестиконечная звезда.

Поскольку тема отца была в их семье табу, Даша понятия не имела, где он живет и работает, однако, подумав немного, она вспомнила, что как-то раз случайно услышала один телефонный разговор…

Тогда ей было лет двенадцать. Позвонил некто незнакомый и попросил к телефону ее отца. Даша растерялась, даже не сразу сообразила, кто это такой – Александр Михайлович, и первым ее побуждением было ответить, что такой здесь не живет, и повесить трубку. Хорошо, что дед по ее голосу понял, что разговор непростой, и подошел сам, а ей кивнул, чтобы она шла в свою комнату. Телефон в те годы был в коридоре, и Даша, подслушивавшая у двери, поняла, что отца ищет какой-то приезжий, может, даже иностранец. Дед говорил с ним вежливо и пытался помочь, однако честно признался, что понятия не имеет, где сейчас его бывший зять. Вроде бы у него другая семья, но адреса он не знает. А если его по работе искать, так Александр Михайлович некоторое время работал в каком-то историческом институте (дед назвал его, конечно, точно, но у Даши из головы тогда все сразу вылетело, гораздо больше ее поразил тот факт, что у отца появилась другая семья).

Когда дед повесил трубку, Даша спросила с кривой усмешкой – для чего он так старался все вспомнить?

– Это важный человек, Александру он может быть полезен для работы, – ответил дед.

– С чего это ты так заботишься о его благополучии? – крикнула Даша, у нее в тот период все разговоры об отце протекали непременно с надрывом и со слезами в голосе.

– Пусть этот тип его найдет, а нас оставит в покое, – твердо ответил дед.

И сейчас Даша подумала, что, вполне возможно, отец работал именно в Институте истории религий…

Приглядевшись, она увидела, что ниже названия института мелким шрифтом указан его адрес – Лодейнопольская улица, дом восемнадцать.

Интересно, находится ли сейчас этот институт на прежнем месте? И есть ли там кто-то, помнящий ее отца?..

Даша задумалась, и надолго… Так и застал ее вернувшийся муж – сидевшей на полу, растрепанной, всю в пыли.

– Дашка! – удивился он. – А ты чего это такой кавардак развела?

Тут он заметил шахматную доску, потянулся было к ней с любопытством, но тут же отдернул руки и с опаской покосился на Дашу.

Даша расстроилась – до чего же надо дойти, чтобы тебя боялся собственный муж.

– Это дедушкины шахматы, – она раскрыла доску.

– Ого! – он осторожно тронул фигуры. – Хорошая вещь! А ты зачем ее прячешь? Нужно, чтобы она всегда под рукой была…

– А ты играешь? – удивилась Даша.

– Ага, я два года в кружок ходил при Дворце пионеров. А потом мы переехали, далеко стало ездить. А ты хоть фигуры-то умеешь переставлять?

– Угу, – Даша поскорее опустила глаза, чтобы он ничего не заподозрил. Дед играл очень хорошо, и она многому от него научилась. Даже тот странный старик вчера ночью сделал ей комплимент. Значит, это все же был не сон?..

Муж заметил, что она встревожилась, и тоже помрачнел. Но не в его характере было начинать выяснение отношений.

– Ужинать будем? – спросил он, отворачиваясь.

Тут только Даша вспомнила, что, положив продукты в холодильник, она совершенно забыла об ужине. А само-то ведь мясо не поджарится и картошка не сварится… Она встала, но не успела сделать и шага, как в дверь робко постучали.

– Ребятки! – послышался сладкий голос свекрови. – Ужинать будете?

Даша с мужем поглядели друг на друга с огромным изумлением и ответили хором:

– Будем!

– Даша… – Димка задержал ее на пороге кухни, – ты… это… извинись перед мамой за вчерашнее…