Театр Молоха

Агриппина повернулась к двери – и увидела закутанную в плащ фигуру. Лицо ее было закрыто смеющейся маской, но она не скрывала светлых вьющихся волос и подбородка с ямочкой – известного всему Риму подбородка ее очаровательного брата, ее злобного и развратного брата, Гая Юлия Цезаря Калигулы.

– Здравствуй, сестричка! – пропищал император и ловким движением сменил маску – теперь на нее смотрело гневное, яростное лицо театрального злодея, и голос Калигулы тоже изменился вместе с маской: теперь он был хриплым и злобным, как у сицилийского пирата:

– Не ждала?

– Чего ты хочешь, брат? – пролепетала Агриппина, побледнев. – Зачем ты пришел в такой час?

– А что – я больше не император? – Калигула отбросил маску, показав собственное лицо – куда более страшное и разгневанное, чем маска. – Я больше не хозяин в этом городе? Я не могу приходить, куда захочу и когда захочу?

Агриппина молчала, пытаясь понять, что вызвало гнев брата.

В это время откинулась занавеска, закрывавшая вход в соседнюю комнату, и в спальню вбежал маленький Луций. Короткая детская туника сползла с его плеча, на шее болталась золотая булла на кожаном ремешке.

– Мама, мамочка! – закричал он и зарылся лицом в колени матери. – Мамочка, кто тебя обижает? Я накажу его! – он отстранился от Агриппины, повернулся к преторианцам и императору и погрозил им кулачком.

– Ах, какой у тебя смелый защитник, сестрица! – Калигула ухмыльнулся. – Он меня и вправду напугал! Пожалуй, я не буду тебя обижать! Лучше я сделаю тебе подарок!

Лицо императора разгладилось, теперь оно выражало не гнев, а насмешку и фальшивое добродушие. Агриппина испугалась еще больше – она знала, что такое выражение на лице ее брата никому не предвещает ничего хорошего.

Но маленький Луций, похоже, немного успокоился. Он отступил от матери и захлопал в ладоши:

– Подарок, подарок! Я люблю подарки!

– Где же мой подарок? – Калигула повернулся к преторианцам, и один из них подал ему кожаный мешок.

– Как ты думаешь, сестричка, что в этом мешке? – Калигула насмешливо взглянул на сестру и потянул за кожаные завязки.

Агриппина схватилась за грудь.

Мешок упал на пол, раскрылся – и из него выкатилась голова. Нос с горбинкой, шрам на левой щеке…

Агриппина узнала Марка Пизона, и сердце ее провалилось куда-то вниз живота.

Марк смотрел прямо на нее широко открытыми мертвыми глазами.

– Узнаешь, сестричка, своего любовника? – гневно прогремел Калигула. – Узнаешь, волчица?!

– Это плохой подарок! – прохныкал маленький Луций и вновь прижался к коленям матери.