Театр кошмаров

Не зная, куда деться при гостях, Дарен застыл в дверном проеме между кухней и единственной комнатой. Каспер встал в углу, едва ли не забившись в щель между шкафом и стеной. Этель прошла в центр, где прямо на полу оставила пакет, из которого выглядывало содержимое. Как оказалось, он был забит едой: крекерами, вафлями, шоколадом, замороженными блинами…

Наверняка эта встреча должна была начаться со слов: «Мы пришли поговорить и заодно принесли еды. Не знаем, что ты любишь, так что выбирай». Однако после того, что случилось на пороге, церемониться никто не стал.

– Это больно? – Девушка кивнула на грудь Дарена.

Его рука коснулась футболки, бежевая ткань которой насквозь промокла от склизкого вещества. Пальцы погрязли в странной субстанции, а Дарен задумался… Больно ли?

– Не физически, – признался он, и рыжая понимающе кивнула.

Кажется, Каспер упоминал, что она учится на врача. Даже если бы Элон этого не сделал, Дарен догадался бы сам. Девчонку не пугало увиденное, она оставалась спокойна, а на лице отразилась глубокая задумчивость. Дарен почувствовал себя так, будто оказался на приеме у доктора. Закрепляя это ощущение, подруга Каспера продолжила собирать анамнез:

– Расскажи мне все.

* * *

Сначала Дарен боялся говорить, и Этель (все-таки ее звали именно так) пришлось вытягивать информацию по крупицам. Она задавала наводящие вопросы о видениях, об их частоте и ощущениях, что приходят вместе с «галлюцинациями». Дарен мог бы подумать, что подруга Каспера не просто будущий врач, а психиатр… Если бы она сама не видела то же, что и Дарен.

– Выходит, это, – она снова указала на зияющую в груди черноту, – не первое видение?

– Они меняются. Постоянно.

– Ты с чем-то связываешь это?

– Нет, – выпалил Дарен, а потом вдруг задумался, – хотя, знаешь…

Первой его галлюцинацией стала Элена Йоркер, с которой он столкнулся в «Театре кошмаров». Перед тем, как лицом к лицу встретиться с собственным ужасом, Дарен убегал от свиты. Кажется, между этими событиями нет никакой связи… Но немного углубившись в неприятные воспоминания, Дарен понял кое-что еще.

В тот день в парке играла старая музыка. Трескучая. С легким шипением. Мелодичная и протяжная, навевающая настроения прошлых десятилетий. Такая музыка всегда ассоциировалась у Дарена с матерью, а воспоминания о ней непроизвольно вызывали чувство вины и сожаления.

Есть ли вероятность, что он сам призвал призрака прошлого, а его чувства подарили переживаниям плоть? Если так, то эта дыра в груди…

– Вы меня пугаете, – Каспер впервые за долгое время подал голос, и мрак в душе Дарена мерзко закопошился.

Вся троица сидела на ковре в центре комнаты. В середине маленького круга они расположили импровизированный стол. Его роль играла покосившаяся затертая табуретка. Можно было бы сесть на кухне, но Дарену не хватало стульев.

– Я вообще не понимаю, что здесь делаю, – уже чуть тише добавил Каспер, когда на него уставились две пары глаз – карие и зеленые.

Дарен не понимал, какие чувства в нем вызывают слова Каспера. С одной стороны, он хотел, чтобы Элон ушел. После вчерашнего вечера Дарен ощущал, будто между ними возникла стена. Они оба избегали друг друга, что делало эту стену еще прочнее. Но с другой стороны, Дарен надеялся, что преграда все же рухнет. Несмотря на то что он стыдился Каспера и даже немного боялся его возможной симпатии к себе, Дарен за многое был ему благодарен. Но…

Очередное «Но». И на этот раз самое печальное и нерушимое. Дарен не создан ни для дружбы, ни для любви. Он давно решил, что не заслуживает теплых чувств, а потому даже хорошо, что Каспер отдалился. Пусть так и остается.

– Мы пытаемся разобраться в том, что происходит. Все вместе, – без намека на недовольство произнесла Этель. Она не сказала ничего такого, но между слов слышалось: «Останься. Ты нужен нам обоим».

Похоже, Каспер тоже это понял. Он едва уловимо пожал плечами и медленно кивнул. После этого Этель заметно расслабилась. Ее взгляд переполз на Дарена, а затем глаза – цвета свежей хвои и посеревшего мха – испуганно округлились.

– Оно разрастается, – пролепетала девушка.

Дарен машинально опустил голову и едва не завыл от досады. Черное пятно у сердца стало больше. Угольный мрак снова рос и теперь покрывал добрую половину грудной клетки.

– Что-то случилось? – догадалась Этель, а Дарен мотнул головой.

В этот момент он бегло глянул на Каспера, который его взгляд по-прежнему игнорировал. Сердце в груди налилось свинцовой тяжестью и неподъемным камнем легло на другие органы. Дарен не мог дышать, пока черные нити вины и сожалений обвивались вокруг горла.

– Дарен? – позвала Этель и потянулась к его плечу. Однако в последний момент девушка отдернула руку, боясь касаться мрака чужой души.

– Не надо, – прохрипел Дарен, отшатнувшись. – Лучше не трогай. Мы ведь не знаем, что это.

– Да о чем вы говорите?! – не выдержал Каспер.

В этот раз Дарен не стал даже глядеть в его сторону. До боли стиснул зубы, но не повернулся к Элону. Зато посмотрел на Этель, и это стало очередной ошибкой.