Мария Ивановна со вздохом отложила классный журнал, из которого, словно ножки какого-то противного насекомого, торчали всевозможные закладки, справки и характеристики учеников, вложенные туда предыдущим классным руководителем 8 «Б» класса. Журнал печально смотрел на неё; восьмёрка на обложке напоминала одновременно знак бесконечности и усталые, чуточку косые глаза. Хулиган Максим Винтер походил на Базарова из «Отцов и детей», которые вскоре как раз предстояли 8 «Б» по литературе. Может быть, он прочитает, узнает себя и одумается? Ведь сила и мудрость русской художественной литературы велики… Да и на что ещё надеяться?
Мария Ивановна вообще не собиралась руководить этим классом – и не этим тоже. Она только что окончила институт, и юные восьмиклассники были на голову выше её – она видела их вчера на собрании. Судя по характеристикам в журнале, никто из этих детей не интересовался ни русским языком, ни литературой – зато 8 «Б» очень интересовался выламыванием окон в кабинете географии, рисованием на партах, съезжанием по перилам и водосточным трубам.
– Может, хулиганы только в начале? – с надеждой спросила журнал Мария Ивановна и снова открыла его. Журнал молчал – дальше было только хуже.
И что же делать? В 8 «Б» учатся два главных хулигана школы – это она запомнила ещё на педсовете. Кажется, коллеги даже не ожидали от Марии Ивановны решения этого вопроса – просто сочувственно кивали. Максим и Люба уже рисовались молодой учительнице чем-то средним между Сциллой с Харибдой, лисой Алисой с котом Базилио, Томом Сойером с Геком Финном.
Судя по характеристикам класса, противостоять им никто никогда не собирался – ни среди учеников, которым все нравилось, ни среди учителей, которые давно смирились.
Ну что ж, нужно дочитать последнюю характеристику в журнале и идти домой, пока не окончательно стемнело. Завтра начнутся трудовые будни…
Однако последняя характеристика явно отличалась от предыдущих. Она была написана чёрными чернилами аккуратным, быстрым почерком на какой-то странной бумаге, напоминающей пергамент. Казалось, что, если на него упадёт луч света, сквозь характеристику обязательно проступит что-нибудь ещё – какая-нибудь карта волшебной страны, или алхимическая тинктура, или….
Мария Ивановна одёрнула себя и начала читать. Мало ли на какой бумаге написан официальный документ. Печать директора стоит? Стоит. Значит, всё в порядке. После Любы Толмачёвой, которая владеет всеми языками народов СССР, Марию Ивановну уж точно ничто не могло удивить.
Падали, кружась, листья за окном кабинета русского языка и литературы. Портреты великих классиков косились на тучи за окном и хмурились. Перекрикивались на реке теплоходики. Фиолетовые астры на городских клумбах качали головами, не без основания опасаясь, что завтра утром кто-то из учеников какого-нибудь 8 «Б» сорвёт их, чтобы вручить своей первой (или потенциально последней) учительнице, или затопчет их по пути к знаниям. За окном противно завыл кот – видимо, застрял в марте, как персонаж Льюиса Кэрролла.