Те, которых не бывает

…Дождь явно был с Настей в сговоре на эти каникулы – потому что, проснувшись утром, шлёпая босыми ногами по холодному полу и по пути к окну пытаясь разделить в голове сон и явь, Настя больше всего боялась, что за окном будет сухо и солнечно. И значит, повода сделать мир сегодня лучше не будет… а точнее – повода ещё раз прокатиться на таинственном трамвае, где за вход платят историями.

Как ни удивительно, люди на остановке не просто были одни и те же – многие третий день подряд приходили на остановку под проливным дождём без зонтов и смотрели на небо с бескрайним удивлением. Зато все узнавали Настю, приветствовали и норовили покормить. Доедая очередную булочку (на этот раз с абрикосовым вареньем), Настя думала, что быть спасителем человечества, пусть даже всего лишь от дождя, довольно неплохо. За этот день она также узнала очень много нового – например, что в Википедии есть статья про аэропорт Бахаревка на персидском языке, что в Мотовилихе была улица под названием Потерянная, но теперь она почти совсем куда-то потерялась, что прототипы «Трёх сестёр» Чехова жили в этом городе в том доме, где сейчас медицинское училище, а ещё что если собака весь день сонная или ест траву, то это, несомненно, к дождю. Настя не была уверена в том, что это полезная информация, но стоять с зонтиком и спасать людей от дождя всё ещё было интереснее, чем учить очередной бесполезный (с её точки зрения) этюд от новой учительницы в музыкальной школе, а по программе Берты Исааковны они не занимались.

Но вообще, если быть совсем честными (а мы, как и всегда, будем), то с самого утра Настя ждала только одного – самого последнего трамвая, который следует в депо какими-то одному ему ведомыми маршрутами. И больше всего боялась, что дождь закончится раньше, чем движение трамваев, – потому что мысль о том, что трамвай может не появиться, конечно, даже не могла прийти Насте в голову.

И он действительно не мог не появиться. На этот раз Настя запрыгнула на подножку самой первой и с плохо скрываемой радостью побежала к кондуктору.

– До Тимирязева? – спросил юноша, задорно глядя на Настю сквозь старые очки – как если бы у героя чёрно-белого фильма внезапно оказались голубые глаза и он вдруг начал бы ими вопреки законам жанра подмигивать.

– Не знаю, – честно ответила Настя. – А куда вы после Тимирязева? А то вчера я вышла на самом интересном месте.

– Ну, значит, сегодня поедем подольше, – буднично ответил кондуктор. – Почему бы не порадовать хорошего человека? Тем более что после твоей вчерашней истории количество плохих снов в городе снизилось на пятнадцать процентов.

– Это как? – не поняла Настя.

– Ты напомнила многим о том, что у них было детство, – ответил за кондуктора кудрявый длинноволосый парень, сидевший рядом с ним. У кудрявого парня были весёлые зелёные глаза и грустные тёмные круги под ними. – Многие из них поделились тёплыми воспоминаниями с близкими, с друзьями, и все они увидели сны про это – а не про то, например, что у них кредит не выплачен или зарплату опять задержали. А те – со своими друзьями. Вот тебе десять процентов. А ещё, когда ты помнишь, что сам был ребёнком и играл в саду Дома Одного Окна, то ты и к чужому детству относишься с бо́льшим пониманием. И не поставишь, например, сына перед сном в угол. Вот тебе ещё пять процентов.

– Во дворе чего? – Настя интуитивно ухватилась за ключевое слово. – И если это место с качелями, то как туда снова попасть?

– Во дворе Дома Одного Окна – это городская легенда, которую все знают, но никто никому не рассказывает. – Кондуктор почесал переносицу и снял очки. Выглядело это в точности так, как если бы он вынырнул из чёрно-белого в цветное кино. Но Настю такие мелочи уже не очень интересовали.

– То есть если я выйду на остановке «Дом Одного Окна», я снова туда попаду?!

– На этой остановке нельзя выйти. – Кудрявый зеленоглазый парень как-то грустно покачал головой. – Ты не попадёшь в Дом Одного Окна до того дня, когда это будет нужно, и я надеюсь, что этот день наступит ещё не скоро. Но ход твоей мысли мне нравится.

Трамвай остановился, вздрогнул и открыл двери. Запахло дождём и липовым цветом; с остановки доносилась музыка – кто-то хрипло жаловался из динамиков на то, что с ним сделали химия и жизнь. По ступенькам поднялись двое – высокий худой мужчина непонятного возраста с длинными, совершенно серебряными волосами и пожилая невысокая цыганка с роскошной косой, которая если и знала, что такое седина, то разве что в теории и через третьи руки.

– Остановка «Сад Свердлова», – объявил кондуктор. – Трамвай следует в депо со всеми остановками. Оплата проезда сегодня…

– Городскими легендами, которые все знают, но никто никому не рассказывает! – выкрикнула Настя, пока он не успел договорить.

Наступила тишина. Зеленоглазый парень улыбнулся до ушей – казалось, что он сейчас улыбнётся ещё шире, как Чеширский Кот. Кондуктор пожал плечами, снова надел очки и спокойно повторил, повернувшись к вошедшим: